Королева бриллиантов
Шрифт:
Жанна закрыла веером лицо и весело засмеялась.
— Ах, об этой австриячке можно говорить только шёпотом. Но будет и на нашей улице праздник...
— Меня лично вот что пугает. Почему такой человек, как де Роган, впал в немилость? Он чувствует на себе ледяное дыхание двора, а все эти поганки превосходно растут в тёплых лучах королевской благосклонности. Разве это справедливо? И чем заслужил де Роган к себе такое отношение? Всего лишь из-за невинной шутки, в которой всё — правда, Лёгкая насмешка уместна у человека высокого положения. Но что его ждёт впереди? Может, всё образуется к лучшему, мадам? Что слышно по этому поводу в Версале?
Жанна давно убедила жену
— Ну, мадам, что касается вашего вопроса, — заговорила она с самым таинственным, интригующим видом, — я кое-что слышала об этом — как в Версале, так и в Марли. По-моему, обстановка меняется, как прилив и отлив, и если только у его преосвященства достанет мужества воспользоваться шансом...
Она пожала плечами, не договорив до конца. В эту минуту за окном послышался стук колёс экипажа кардинала. Жанна вскочила на ноги.
— У меня на этот счёт имеется любопытная новость, которую могу доверить только вам и больше никому, — прошептала она, посылая собеседнице воздушный поцелуй, и быстро вышла из комнаты. Слуга кардинала проводил её по чёрной лестнице в покои его преосвященства. Это была та самая комната, где на стене висел большой портрет Марии-Антуанетты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Представим себе участников интимной беседы, которая началась через несколько минут. Принц Луи де Роган всей своей крупной, импозантной фигурой развалился на большом стуле, а графиня де Ламотт-Валуа примостилась на бархатном канапе, словно птичка на жёрдочке. Она всегда производила впечатление птички, которая терпеливо ждёт подходящего момента, взмахнув крылышками, стремительно хватает клювиком червячка или крошку хлеба, взмывает вверх и уносится неведомо куда.
— Нет, нет, всё это безнадёжно, — говорил принц, как всегда хмуря брови, когда речь заходила об этом предмете.
— Ну вот, опять за старое, ваше высочество. — Она всегда называла его ваше высочество, и это ему очень нравилось. — Уверяю вас, ветер меняется, и королева уже сожалеет о своей холодности к вам, которую она демонстрировала последние годы. Для вас, конечно, не новость, что она «положила глаз» на одного красивого мужчину, и в этом никто не сомневается. Достаточно взглянуть на кислую физиономию короля! Уитворт, Лорсет, де Ферзен...
Луи де Роган, который ещё не утратил до конца мужского достоинства, резко оборвал её.
— Помолчите! Я запрещаю вам говорить столь развязно о её величестве. Что вы ещё хотели мне сказать?
Жанна уставилась на него, сбитая с толку. Но быстро взяла себя в руки, как и подобает ловкой авантюристке, и продолжила:
— Я знаю одно, ваше высочество, и знаю из очень надёжного источника, что настало время для вас вернуть себе расположение королевы. Но если вы упустите этот шанс, второго такого не будет. Куй железо, пока горячо! — как говорится в пословице.
— Да, понятно, но как вы себе это представляете? Вы мне говорили об этом и прежде, и что из этого вышло? Пожалуйста, будьте точнее, мой друг. Позволю себе маленькое замечание. Я слышал, что вы любите похвастаться, что для вас якобы открыты все будуары Версаля, но мне, честно говоря, что-то не верится, что у вас есть доступ к тем лицам, которые могут влиять на то или иное мнение королевы.
Она залилась серебристым смехом, и игриво потрепала кардинала двумя пальчиками по щеке.
— Ах, какой вы глупый, ваше высочество! Неужели все мужчины столь же невинны, как вы? Разве вы не знаете, что в будуарах узнаешь гораздо больше правды, чем в зале, где заседает совет, особенно о том, что у королевы на уме. Она ничего не говорит ни государственным мужам, ни самому королю, но всегда делится со своими близкими подругами, принцессой де Ламбаль и герцогиней де Полиньяк. В руках вашей покорной служанки ключ ко всему.
Он в изумлении посмотрел на неё. Кто может понять этих женщин? Да, на самом деле, они могли знать, что на уме у королевы. И если действительно эта пройдоха вхожа в будуары знатных светских дам, то ей могли быть известны намерения Марии-Антуанетты. Ну а если это на самом деле так? Тогда ему придётся изменить своё отношение к графине де Ламотт-Валуа и к тому, что она ему сообщает.
Она бросила на него внимательный взгляд.
— Ах, как я понимаю вас! Жестокие превратности моей судьбы оправдывают сомнения, которые могут возникнуть даже у моих самых близких друзей. Тем не менее мне, несчастной женщине, ясно как день, что ветер меняет направление, и я уже чувствую первые тёплые лучи благосклонности королевы. Она узнала, что я получаю крошечную пенсию как представительница рода Валуа, и пожалела меня. Ещё бы! Женщина королевских кровей оказалась в такой нищете. Конечно, на неё постоянно клевещут, но у неё доброе сердце! А я не буду врываться в будуары других, ваше высочество. Другие будут врываться ко мне, в мой будуар!
Она гордо вскинула голову, и в эту минуту действительно была похожа на Валуа.
— Я, конечно, понимаю колебания моего друга и готова доказать свою искренность даже ценой сурового испытания. Ступайте к графу Калиостро, к этому чудесному провидцу и магу. Вы ему, насколько я знаю, безгранично доверяете, как и я сама. Пусть поглядит в волшебный кристалл и скажет вам, чем я занималась последнее время и чем займусь в будущем.
Кто мог сомневаться в том, что скажет Калиостро?
Вся французская знать сходила с ума от его таинственных знаков и чудес. Предсказания, гороскопы, пророчества Калиостро передавались из уст в уста, и лишь очень отчаянный и дерзкий человек мог бросить ему вызов, выразив сомнение в реальности его слов. Ходили слухи, что сама королева была не прочь у него проконсультироваться, если бы только это позволило её высокое положение, а вот её две сестры уже побывали на приёме у Калиостро и были поражены его откровениями. Что же касается кардинала, то он был поистине рабом Калиостро. Они часто говорили с ним об алхимии, о возможности возродить сильно поредевшие богатства дома Роганов с помощью превращения неблагородных металлов в золото. Князь Церкви принимал на веру всё, что говорил ему князь магического мира.
Такой поворот в беседе вызвал у кардинала повышенный интерес. Теперь он смотрел на свою собеседницу иначе.
— Друг мой, я не собираюсь бросать тень на вашу правдивость и честность, для этого у меня не было никаких оснований. Само собой разумеется, я дорожу мнением графа Калиостро, особенно сейчас, когда я переживаю серьёзный душевный кризис. Должен вам сообщить, что он предсказал: в этом году в моей судьбе произойдут большие перемены, это удалось ему выяснить по расположению главных планет. Правда, я особенно не прислушивался к его словам, ибо не ощутил никаких изменений в своих делах, да, честно говоря, на них и не рассчитываю. Но если вы правы...