Королева четырёх частей света
Шрифт:
Донья Тереса прекрасно знала смысл всех аллегорий; она поняла без раздумий, что это все континенты приносят дань почтения её господству. Ведь именно вице-королева была воплощением владычицы вселенной — Испании. Империи, где никогда не заходит солнце, более обширной, чем римский мир во времена его наибольшего распространения. Ты шепнула ей на ухо первую из всех твоих кратких фраз, пробуждавших в ней мечту о новых завоеваниях: “Но, ваше высочество, не открыт ещё один мир: континент Австралии”.
Как вам удалось в тот день и час слиться в столь тесной дружбе? Думаю, между вами тогда пробежала искра взаимной приязни. Сказать, что вы были разными — значит
И твоё желание нынче служить им у нас, в монастыре Санта-Клара, от этого кажется мне лишь ещё более похвальным: я по опыту знаю, как ты брезгуешь нищетой.
Во всяком случае, праздники в честь новых вице-королей продолжались неделю. Ты пропустила случай войти в большой свет, когда власть принимал граф Вильярдомпардо, зато предстала во всём очаровании, когда прибыли маркиз и маркиза Каньете.
Ты, казалось, создана затем, чтобы жить в приближении у этих государей. Полученное тобой необычное воспитание дивно подходило для роли придворной дамы. Ты любила власть и роскошь, говорила по-латыни, играла на лютне, умела танцевать. Всё так, но остаётся ещё загадка.
Как ты своей молодостью, естественностью и живостью пленила донью Тересу, я легко себе представляю. Из всех креолок её окружения ни одна не могла лучше тебя наставить её в секретах правления.
Что ты, со своей стороны, поклонялась её величию, восхищалась её терпением и благочестием, что ты полюбила её беззаветно, как умеешь любить, — это я тоже могу понять. Но дон Гарсия?
Как мог столь суровый владыка, как маркиз Каньете, допустить, чтобы девушка, подобная тебе, стала любимицей его супруги и правила в его дворце?
Дон Гарсия считал, что честная женщина должна пребывать в заточении. На другой же день после празднеств он всех нас сослал за решётки и ставни. При его господстве мы ни с кем не могли разговаривать без присутствия дуэньи. Он сам диктовал законы нашего поведения — законы официальные и очень строгие, воспроизведение монастырских уставов для мирянок. За исключением придворных торжеств, на которых этикет заставлял нас молчаливо присутствовать, мы должны были всегда быть заняты домашней работой или духовными упражнениями. Мне-то это было по душе: я знаю тщету века сего. Но тебе, которая обожала светские удовольствия, расхаживала по городу в тападе? Загадка, загадка, загадка!
Может быть, твоё влияние на такого человека объяснит один случай, про который тогда шла молва.
Рассказывали, будто на другой день после въезда вице-короля, когда донья Тереса отдыхала в гостиной резиденции в обществе своих дам, явился некий касик с высоких нагорий и попросил аудиенции. Предполагалась ли эта встреча заранее? Не знаю... С ним была индейская девушка. Со всей учтивостью, на какую только способны бывшие инкские вельможи, они положили к ногам вице-королевы серебряный брус в десять раз толще и тяжелее, чем любой из слитков, которые когда-либо привозил
Но отказываться было поздно. Донья Тереса уже дала слово.
Когда дон Гарсия узнал о неосторожности своей супруги, с ним случился один из его знаменитых приступов ярости с угрозами и бранью — первая вспышка из тех, что нажили ему так много врагов. Поток обвинений, который он обрушил на свидетельниц этой сцены — на всех нас, кто прислуживал донье Терезе — мог сравниться только с волной публичных оскорблений, обрушенных им на саму донью Тересу. Он был страшен. Никто не свете не посмел бы вмешаться, чтобы защитить несчастную. Кроме, конечно, тебя.
Я и теперь дрожу, как тогда, стоит мне вспомнить, как ты выступила вперёд. Твоё поведение могло всем нам дорого обойтись. Нашу семью могли удалить от двора, а то, пожалуй, и изгнать из Лимы. У дона Гарсии была слава человека, не терпящего возражений. Всякий знал, что в гневе он способен на всё.
Вопреки всякому этикету, ты очень спокойно подошла и объявила, что его высочество напрасно так сердится и даже вообще беспокоится. Серебряный брус, подаренный индейцем донье Терезе, бесценен и происходит из таких жил, о которых прежде никто и не слыхал. Поэтому следует как можно скорей отдать ему визит и убедиться на месте, что эти жилы действительно существуют. Вероятно, это какие-то неизвестные индейские рудники. Ты же вызвалась заняться организацией этого путешествия и сопровождать вице-королеву.
Как ни странно, он не прогнал тебя прочь, а только велел взять себя в руки: “Успокойтесь, дитя моё, успокойтесь...”
А ты с виду и не волновалась.
“Не трепещите. Я вспыльчив, это верно. Загораюсь, как порох, но потом остаётся только дым”.
Кажется, он и вправду пришёл в себя. Твоё предложение он принял.
По правде говоря, только ты одна и отправилась в горы по доброй воле. Испанские дамы страшно боялись этого путешествия и всячески старались его избежать. Мы, креолки, уже зная, как утомительны и опасны поездки в горы, изъявляли не больше отваги. Дон Гарсия велел отправить нас силой. Ты вышла из положения: поехала с вице-королевой одна.
Надо, конечно, правильно понимать, что значит “одна”. За вашими двумя носилками тянулась нескончаемая вереница, теряющаяся среди гор. Там были три капеллана, полсотни всадников, сотня пехотинцев, множество индейской обслуги: проводники, носильщики, повара, служанки.
Я толком так и не узнала, что вы там делали наверху. По преданию, индеец вымостил дорожку от вашего лагеря до хижины, где спала его дочка, серебряной брусчаткой. Офицеры, ехавшие с вами, постарались разузнать, откуда взялось это серебро. И действительно нашли рудники. Грандиозные! Точнее говоря, это было месторождение ртути. Они так же редки, как и серебряные, и столь же необходимы. Только с помощью ртути можно быстро отделить драгоценный металл от пустой породы.