Королева для эстонцев
Шрифт:
— Где Подушка? — грозно и низко спросила я.
— Дома, на кровати, Дима, — ответила Лариса. — Лежит себе на коечке!
— Я точно не знаю, давно уже дома не была, — шепотом засомневалась я.
— Да там, там, сегодня видели, — сказала Лариса.
Я подошла к своей кровати, потыкала и спросила:
— Чего? Боишься, что я опять на тебе попрыгаю?
Подушка высунулся, обиженный, и собирался сказать что-то нелестное, не поручусь, на каком языке, но вовремя прозрел и расхохотался. Тут вылез и Одеяло,
— Лучше бы это был Андрейка, — пробурчал он.
— А! — возмутилась Ира и пару раз стукнула по матрасу.
— Вообще-то и Димой, и Андрейкой была я, — проинформировала всех собравшихся. Дружный хохот потряс нашу скромную комнату.
Подушка вылез из-под матраса и уронил его на Лариску. Послышался только сдавленный писк.
— Ой, — спохватился Подушка и подобрал матрас.
— Теперь сам будешь его заправлять! — грозно прошипела я, увидев, что все белье, подушка и одеяло лежит на Ларисе.
— Ух, дружок, буду сейчас тебя одевать! — сказал Подушка матрасу. Прозаично…
— Вот смори, какой большой Подушка, и какой еще маленький матрасик, — сказала Ира в пространство.
— Что вы опять шуметь начали? — послышался шум из коридора. — Вроде бы уже наговорились и переоделись!
— Ночной вожатый, а ты не можешь потише? — послышался голос стороны комнаты украинок.
Я поскорее припечатала Подушку матрасом и плюхнулась сверху, выдавив сдавленное айканье.
— Я по твоей милости теперь буду спать на раздетой кровати! — проворчала я. — Все, Подушка, я глаза зажмуриваю!
Я заправила кровать, Подушка высунулся. Я заправила и Подушку, но он вылез с другой стороны. Так и игрались мы с ним: "Угадай, откуда вылезет Подушка?". Ирка старательно выбивала пыль из матраса и из Одеяла заодно. Чего она хотела добиться, я так и не поняла.
В комнату зашел вожатый. Это был Дима… слава богу, не бильярдный шар.
— Ну вы что шумите-то на этот раз? — спросил Дима.
— Это я шумлю, кровать заправляю! Видишь, сколько шуму! — сказала я.
— Эти койки были свободны. Вы из другой комнаты прибежали? А ну-ка идите на свои кровати!
— Слышишь, Подушка, иди-ка на свою красную дачу! — сказала я Подушке.
— Хи-хи, — усмехнулся Подушка.
— Вот сейчас скажу Диме, он тебя за… за… за волосы отведет на красную дачу! — продолжила я.
— Хи-хи, — резко погрустнев, сказал Подушка.
— Нет, вы что тут делаете? Вас же тут не было! — продолжил допытываться Дима.
— А теперь есть. Мы с дискотеки, — ответила Ира.
— Я же вроде бы с дискотеки всех загонял. Вы как умудрились сбежать? — удивился вожатый.
— А мы вообще увертливые.
Ира с завидной периодичностью молотила по матрасу, оттуда доносилось:
— А, и, и, о-о-о…
— Ой, куда-то не туда попала, — сказал Подушка.
— Хм, точно! Не туда попала! Извините! —
Дима посмотрел на меня как на умалишенную.
— Что это вы на меня оба смотрите с одинаковым скептицизмом? — ужаснулась я, глядя то на эстонца, то на вожатого. Выражение лиц сменилось. — О-о! А теперь заинтересованно, один — новым словом, другой… не знаю чем, наверное, моей персоной. Подушка, давай, прячься за матрас, глядишь, Дима спрячется за дверь!
Ира помирала со смеху.
Дима вышел, предварительно сказав:
— Да не шумите, что ли.
Но стоило ему выйти, как начался ржач! Ржали все без исключения, никто никому рот не закрывал. Одеяло, правда, предпочел веселиться под матрасом, а Подушка снова растормошил всю кровать. Дима зашел второй раз, я еле успела заткнуть подушкой Подушку. Дима же первым долгом наехал на Иру. Ира выдала ему тираду на тему "Почему это все Димы так не любят Ир". Дима ответил ей тем же, а Подушка вылез (балбес!) и стал посматривать по сторонам.
— Вот что значит дисциплина. Один раз стукнешь по матрасу, и тишина! — сказала Ира.
— Ага, и я сейчас стукну и по матрасу, и по ПОДУШКЕ! — сказала я. Парень пропустил это мимо ушей. Я крикнула погромче. — Да ты сегодня залезешь под матрас или нет???
Парень вздрогнул и удивленно уставился на меня, заступорившись.
— Соображай быстрее, — грозя кулаком, сказала я.
— Ну что? Может опять того, меться? Как шелковый будет, — предложила Ира.
— Да неплохо бы. Одеяло пинаться, чай, не будет, — кивнула я.
— Нет, нет, — замотал головой Подушка и быстренько залез под матрас.
— Поздно, поздно, Подушка, все, — похоронно сказала я.
— Ага, поздно. Не понимаю, как ты все это время терпела! — посетовала Ира.
Подушка затих и молчал. Ира убедила Диму, что шуметь мы больше не будем.
— Мы не будем шуметь, только не пей больше пиво.
— Чего? — опешил Дима.
— Пива не пей…
Дима ушел в непонятках, а Ира подскочила на кровати.
— У меня классный план. Мы сейчас к украиночкам, там спрячемся и вам постучим, а вы пойте тут "Аллилуйю", — сказала она.
Мы с Ирой и эстонцами быстро ушли.
— Девчонки, тише, — сказала Ира.
— Тише, Маша, я Дубровский! — сказала я. — У вас Маши есть?
— Есть! — в два голос отозвались девушки.
— Даже в двойном экземпляре, — поразилась Ира. — Тогда сейчас все будете Машами.
— Ага, а вы — Дубровскими, — ответили они.
Встал вопрос, куда прятать эстонцев. С девушками проблем не было.
— А вы где их прятали у себя? — спросил кто-то.
— Думаю, Подушка в тумбочку полезет с удовольствием, — усмехнулась я. — Кто тут у вас больше всех красится? Вот туда его и отправьте, он у нас палазучка.