Королева Елизавета II
Шрифт:
С подписанием Мюнхенского соглашения фактически рухнула послевоенная Версальская система, гарантировавшая мир на Европейском континенте. Теперь ничто не мешало стремительной милитаризации Германии, росту ее военно-промышленного комплекса и, как следствие, геополитических аппетитов. Впрочем, последнее в Берлине уже и не скрывали.
Гитлер уже и не думал прикрываться демагогическими бреднями о «разделенном народе», о немцах, страдающих на территории чужих государств, – все это осталось в прошлом. Теперь нацистские идеологи говорили прямо: нам нужны пространства, нам нужен «лебенсраум», и мы не остановимся, пока не добьемся своего.
Манипулируя распадом Чехословакии, Германия принудила
Последствия Мюнхенского соглашения оказались куда серьезнее, чем виделось в Лондоне в 1937–1938 годах. Гитлер получил не только новые территории, Рейху достался огромный военно-промышленный потенциал. Такие концерны, как «Шкода», «Прага», «Ческа Збройовка», теперь работали на нужды вермахта, исправно выпуская автомобили, танки, разнообразное стрелковое вооружение и снаряжение. По состоянию на 22 июня 1941 года из 21 танковой дивизии вермахта, сосредоточенной для наступления на СССР, пять были вооружены именно чешскими танками «Lt-35» и «Lt-38», производимыми в немалых количествах. На шасси последнего до самого конца войны массово выпускалась очень удачная противотанковая САУ «Хетцер», способная на равных бороться с большинством советских и англо-американских танков.
Таким образом, «политика умиротворения» фашистов привела вовсе не к миру для Европы, а к результатам прямо противоположным. Готовность пожертвовать Чехословакией ради совершенно иллюзорного мира лишь распалила аппетиты агрессора.
Германия требовала все больше и больше. В начале 1939 года Гитлер заговорил о давних претензиях на Данциг, и здравомыслящим людям в Европе стало ясно, что новая большая война неизбежна. Несмотря ни на что, правительство Невилла Чемберлена придерживалось двойственной политики в отношении Третьего рейха. С одной стороны, Польше были даны недвусмысленные гарантии безопасности, с другой – реальной подготовки к войне не было. В целом же в самых разных слоях британского общества было немало откровенных сторонников Гитлера: достаточно вспомнить, что возглавляемый влиятельным аристократом сэром Освальдом Мосли Британский союз фашистов был запрещен только летом 1940 года. Прогерманские и, более того, профашистские настроения не могли не влиять на политику Кабинета министров Невилла Чемберлена.
Весной 1939 года Гитлер лично отдал приказ готовить военную операцию против Польши. По всей вероятности, британская разведка знала об этом, постоянно информируя Кабинет и лично премьер-министра о военных приготовлениях в Германии. Правительства Франции и особенно Великобритании до последнего не желали видеть очевидного, но в конце августа стало ясно, что отступать больше некуда.
Первого сентября 1939 года, сразу после известного «Гляйвицкого инцидента», передовые части вермахта вступили на польскую землю. Встав перед фактом начала европейской войны, правительство Невилла Чемберлена вынуждено было 3 сентября 1939 года объявить войну Германии. Войну, к которой Британская империя оказалась катастрофически не готова.
В течение 1939 года генеральные штабы Франции и Великобритании провели множество совещаний, целью которых было согласование вопросов боевого взаимодействия в случае войны с Германией и Италией. Особого смысла все эти переговоры не имели, так как в конечном итоге единое европейское командование создать не удалось. Планирование войсковых операций, решение вопросов мобилизации и логистики отдавалось французским генералам, тогда как Британия готова была отправить во Францию лишь четыре сухопутные дивизии и достаточно скромные воздушные силы.
В то время как германские войска перемалывали поляков, Англия и Франция не сделали для своего восточноевропейского союзника практически ничего. За исключением так называемой «Саарской операции», по итогам которой французы не смогли продвинуться далее 30 км, никаких боевых действий против Германии ни на суше, ни в воздухе не было. Между тем на западе Рейх держал всего лишь 25 слабо оснащенных дивизий, ни в коем случае не способных противостоять совместному франко-британскому удару.
Боевые действия на море, в отличие от суши, начались сразу же после объявления войны.
Третьего сентября 1939 года, буквально через несколько часов после объявления войны Германии, немецкая подлодка U-30, находившаяся на патрулировании в Ла-Манше, потопила английский пассажирский лайнер «Атения», вместе с которым погибли 117 пассажиров и членов экипажа, в том числе 28 граждан США. Фактически причиной атаки явилась ошибка командира лодки обер-лейтенанта Фрица-Юлиуса Лемпа, который принял пароход за вооруженный вспомогательный крейсер. Атака Лемпа имела большой резонанс, и прежде всего – в высших правительственных кругах Третьего рейха. Гитлер и его адмиралы немедленно вспомнили трагическую историю судна «Лузитания», потопленного немецкой подводной лодкой в 1915 году в 10 милях от берегов Ирландии. Гибель «Лузитании», на борту которой также находилось множество американцев, вызвало огромный общественный резонанс и рост антигерманских настроений во всем мире.
Инцидент с гибелью «Атении» в Берлине решено было спустить на тормозах, засекретив всю информацию о действиях лейтенанта Лемпа. Между тем немецкая активность на море набирала обороты. Уже 17 сентября подлодка U-29 потопила авианосец «Корейджес», а 14 октября 1939 года капитан Гюнтер Прин, командовавший лодкой U-47, ухитрился прорваться на одну из главных баз Royal Navy в Скапа-Флоу на Оркнейских островах и отправил на дно линкор «Роял Оук».
Атака Прина, беспрецедентная по своей дерзости, вызвала шок у лордов адмиралтейства. Стало понятно, что теперь Королевский флот не может чувствовать себя в безопасности решительно нигде. Для Британской империи это обстоятельство грозило катастрофой.
Снова во весь рост встала проблема поставок из колоний, и снова пришлось возвращаться к практике торговых конвоев. Противолодочных сил не хватало, однако теперь на помощь пришла авиация. Несмотря на то что проблема немецких подводных лодок фактически не была решена до 1943 года, атлантические конвои все же могли чувствовать себя в относительной безопасности на гораздо большем удалении от британских берегов, чем в Первую мировую войну.
Впрочем, события 1939 года мало напоминали памятное еще начало Первой мировой. Уничтожив Польское государство, Третий рейх, казалось, взял паузу. На линии франко-германской границы имели место незначительные перестрелки, в воздухе же французские разведчики иногда залетали на несколько десятков километров вглубь вражеской территории.
Английская авиация с первых дней войны вела боевые действия исключительно против объектов Кригсмарине. Уже 4 сентября, отвечая на активность немецких подлодок, 14 бомбардировщиков Виккерс «Веллингтон» вместе с пятнадцатью Бристоль «Бленхейм» нанесли удар по немецкой военно-морской базе Брунсбюттель. Налет оказался неудачным, англичане потеряли по меньшей мере пять «Веллингтонов» вместе с экипажами, что заставило командование Королевских Воздушных Сил пересмотреть традиционный подход к планированию такого рода операций. Английским экипажам категорически запрещалось сбрасывать бомбы на какие-либо наземные цели: фактически до марта 1940 года удары наносились лишь по боевым кораблям.