Королева фей (фрагмент)
Шрифт:
Разъевшееся это существо,
Которое страдает от недуга:
Водянкою раздуто естество.
Второе из шести обжорство таково.
24 Блуд сладострастный гордо ехал рядом;
На бородатом он сидел козле,
Чей пёстрый глаз косил ревнивым взглядом;
Козлу подобен был тот, кто в седле,
Весь как бы перепачканный в земле;
Однако дамам по сердцу паскуда;
Для них таится прелесть в явном зле;
Всегда была любительницей
Неописуемая женская причуда.
25 В зелёное одет, но налегке
Он внутренним не тяготился сором;
Держал он сердце напоказ в руке
Горящее, и всех прельщал позором;
Пренебрегая праведным укором,
Повсюду сеял шашни и грешки;
Гадателем он был, он был танцором,
Умел кропать любовные стишки,
И всюду расставлял он плотские силки.
26 Он занят был всегда преступным гоном
За вожделенным, так как жаждал всех
Наперекор божественным законам;
Прельщал он женщин чаяньем утех
И всюду и всегда имел успех,
Неосторожных залучая в сети;
Подтачивал его, однако, грех
Отравою губительных соцветий;
Таков был Блуд, среди шести советник третий.
27 Взобравшись на верблюда, как на трон,
Корыстнейшая Алчность восседала;
Два сундука свисали с двух сторон;
В них груды драгоценного металла;
И в подоле у ней монет немало;
Для ростовщицы вечной деньги - бог;
Продавшись дьяволу, не прогадала;
Решает прибыль, кто хорош, кто плох;
Добро и зло - весы, а весовщик - подвох.
28 От смерти жизнь её не отличалась;
В рассохшихся ходила башмаках;
Хорошего куска ей не случалось
Съесть; лишь бы денег было в сундуках
Побольше; лишь бы золото в руках
Держать; что ей друзья и что родные!
И днём и ночью ненасытный страх:
Не потерять бы денежки шальные!
Так некоторые казнят себя больные.
29 Не ведая покоя никогда,
Нажиться всюду Алчность норовила,
Как будто бы гнетёт её нужда;
Добычу ненасытная ловила,
Богатство нищетою объявила,
Хоть не было сокровищам числа;
Подагра, впрочем, хищницу травила;
К самой себе калека Алчность зла...
Среди шести она четвёртою была.
30 Злокозненная Зависть гарцевала
На волке, замышляющем прыжок,
И жабу ядовитую жевала
Жевательница собственных кишок;
По челюстям тёк ядовитый сок,
А сердце в скорбном изливалось плаче,
Когда сосед преуспевал, как мог,
И утешалось, радуясь тем паче
Чужому промаху, беде и неудаче.
31 Усеян мириадами очей
Наряд её из выцветшего шёлка,
А в лоне у неё таился змей,
Как будто у неё нутро - кошёлка,
Где жало - смертоносная иголка;
Зубами скрежеща, глядит на скряг,
Чьё золото для глаз подобных колко,
И, гордой Люциферы тайный враг,
Обид желает ей, невзгод и передряг.
32 Так Зависть ненавидит благородных,
Всех тех, кто в изобилии щедрот
Питает сирых, нищих и голодных;
Косится Зависть на таких господ
И выдает их за презренный сброд;
Искусство тоже для неё не свято:
Она в поэтов яростно плюет,
Заразная, своей слюной проклятой.
Среди шести была злодейка Зависть пятой.
33 А рядом с нею смертоносный Гнев,
Которым дерзко взнуздан лев опасный,
И всадник скачет, факел свой воздев;
Клеймит всех встречных пламенник ужасный,
В глазах огонь поблескивает красный;
Готовый всех неумолимо сжечь;
Жизнь - пепел для него и прах напрасный;
Не знает Гнев благословенных встреч;
Вскипает ярость в нём, рука сжимает меч.
34 Был весь наряд его забрызган кровью;
Всех на куски свирепый рассекал,
Не поводя при этом даже бровью;
Повсюду жертв неистовый искал
И крови человеческой алкал;
На всех взирал он разъярённым оком,
Но в Гневе гнев негаданно смолкал,
И мучился в раскаянье глубоком
Убийца, совершив убийство ненароком.
35 И у него была своя орда:
Кровопролитье, Ненависть и Злоба,
Смертоубийство, Ярость и Вражда,
Жестокость, ненасытная утроба,
Всех смертных доводящая до гроба,
Страсть, от которой душу не спасти,
Кровавый Морок, Жуть, его зазноба,
Сбивающая праведных с пути;
Таков был грозный Гнев, последний из шести.
36 Над этою преступною упряжкой
Взвивался бич возницы Сатаны,
Чтобы не тяготясь работой тяжкой
Везли карету, как вести должны,
Восторгами толпы возбуждены,
Усердные хоть грешные клевреты
Дорогами туманной той страны,
Где, заблуждений суетных приметы,
Валялись черепа и бывшие скелеты.
37 Карета грузно ехала в поля,
Где пышная природа не скудела,
Гуляющих цветами веселя,
А женскому коварству нет предела;