Королева и ее слуги (Летописи святых земель - 1)

Копылова Полина

– Я могу заступиться за него перед королевой?

– Если успеете. Его могут казнить завтра же, в Сардане. А могут через месяц, в Хааре. Это зависит от господина Одана.

– Но что он такого сказал? К тому же он был нетрезв... И потом, у него казнили брата.

– У нас есть на этот случай принцип: "Да не отговорится опьянением и безумием, дворянину ни то ни другое невместно".

– Но... Он же человек... и...
– Примас медленно разводил руками.

– Он не человек. Именно поэтому такое ему не прощается.

Вы у нас недавно, священнейший примас, но когда обживетесь, то, конечно, узнаете немало занятных вещей об этих доблестных рыцарях. Например, о том, что они сами ни в коем случае не признают себя людьми.

– Как это может быть?

– Смею предположить, что персоны при дворе объяснят вам лучше, нежели я. Я думаю, что нам стоит выехать отсюда не откладывая и воспользоваться поварней ближайшего постоялого двора - тут сейчас слишком большая суматоха, чтобы о наших желудках как следует позаботились. Да и солдаты уже, наверное, порядком почистили кладовые.

Они оставили за собой замок со спущенным вымпелом и устремились к Хаару. Не один и не два раза попадались по дороге пустые замки, и всегда то висельники качались над воротами, то ветер трепал волосы насаженных на пики голов.

А поля были по-весеннему зелены, и Вагерналь светлела, баюкая кувшинки на золотистых отмелях.

Глава шестнадцатая

МИЛЫЕ БРАНЯТСЯ - ТОЛЬКО ТЕШАТСЯ

Беатрикс в покое была одна. И, несмотря на раннее дополуденное время, одетая. Она сидела в высоком и широком угловатом кресле с деревянным резным навесом и подставкой для ног. На столе лежали какие-то свитки и книжица. Лицо у королевы было недоброе.

Царила тягостная тишина. Рассеянный свет проникал через полуприкрытые ставни.

– Иди сюда, Гирш. Сядь-ка. Почитай вот.
– Королева указала на книжицу.

Он сел. Открыл книжицу. Переплет был из хорошей кожи, но сделан наспех. Страницы неровны, гнуты, видать, нарезаны из пергаментного свитка. Писано на Священной Речи. Привычно и скоро он побежал глазами по четким буквам - грамотный писец переписывал.

"Я, Ассунто Нокк, личный секретарь наисветлейшего Великого Герцога Святых земель, господина моего Лоттаре Орго, в долгу перед покойным другом моим, светлейшим канцлером Эмандским Энвикко Алли, полагаю нужным предать нижеследующее огласке..."

У Ниссагля запершило в горле, взгляд лихорадочно заскользил, срываясь с одной строчки на другую.

"...сим предваряю тайные письма из Эманда, где кается друг мой в великих бесчинствах, не совершать кои не имел сил, ибо был человек и грешник..."

Бледнея, Ниссагль поднял глаза. Беатрикс смотрела на него в упор.

"Письмо I" - значилось на втором листе. Прочитав половину оного, где подробно было описано, как замыслилось и исполнилось убийство короля, Гирш снова поднял глаза:

– Но это какая-то клевета?
– спросил он чужим голосом. Темное лицо королевы не изменилось.

– Ты читай,

читай. Дальше читай, не торопись. Время есть, - со зловещей лаской в голосе отозвалась женщина.

И он стал читать дальше, чувствуя, как у него начинает кружиться голова, ибо во втором, третьем и четвертом письмах описывались события, непосредственным участником которых был он сам, как, например, в деле маленького Этери.

– Что это такое? Откуда?..

– Это письма Энвикко Алли. Стиль его. Я узнала. Пишет якобы другу своему в Марене Ассунто Нокку. Впервые слышу о таком друге! А теперь их читают повсюду в Святых землях!

– Что?

– Что слышал!
– "Ох, Боже, никогда бы не подумал, что у нее такая тяжелая рука!" - мелькнула в голове у Ниссагля никчемная мысль, когда он свалился на пол, сбитый с табурета оплеухой. Упав лицом в густой и пыльный медвежий мех, он тут же с проворностью зверя стал подыматься. Правую щеку обожгло еще одной оплеухой, потом пощечины посыпались градом, он даже не пытался уворачиваться, стоя на коленях и моляще сложив на груди ладони, его шатало из стороны в сторону. Из глаз летели искры, в ушах гремела площадная брань.

– Хорош! И это начальник Тайной Канцелярии?! Хорош! Рохля! Баран! Лопух! Барахло! Тебе бы только этаретские замки грабить да девок зараз по двадцать содержать! Где были твои глаза! Где были твои мозги! Ты что, не знал, какая обо мне слава идет?! Не знал? Или, может, ты это нарочно, а? То-то ты все за Алли заступался, гадина! Спасибо, добрый человек, сил не жалея, ехал сюда мне сказать! А ты... ты! Убью, скотина! Убью!

Она хлестала его по щекам, сжавшегося, онемевшего, хлестала так, что у нее горели ладони, и чем сильнее била, тем больше ярилась.

– Простите! Простите! Простите меня! Я всегда считал его вашим преданным другом! Я даже подумать не мог...

– Считал! Ты только деньги в чужих сундуках умеешь считать, сквернавец!
– Она ударила его с такой силой, что он пригнулся к полу и невольно оперся на полусогнутые руки.

– Ваше величество! Простите! Помилуйте! Я все исправлю! Я распущу слухи, что...

– Где, идиот, ты собираешься их распускать? Где? В Элерансе? В Лидере? В Рингене? В Побережной Унии? На ухо всем королям, что ли, нашепчешь? Какой ты умный, я смотрю! Как...

Она задыхалась, ей не хватало слов, в ней клокотала ярость.

– Ну, ну, ну, ну, убейте меня! Я виновен, так я отвечу, отвечу! Голос у Ниссагля начал срываться, он выдернул из-за пояса и протянул ей плеть, надеясь своей покорностью ее разжалобить, но она лишь злорадно расхохоталась:

– Ну, сам напросился!
– Рука ее перехватила плеть со сноровкой заплечных дел мастера.
– Снимай рубашку, падаль! Посмотрим, как тебе это понравится!
– И когда Ниссагль промедлил, крикливо поторопила: - Быстро! А то я позову стражников, чтобы помогли тебе раздеться!