Королева Летних Сумерек
Шрифт:
– Да уж яснее некуда.
Когда он через толпу проскользнул к стойке, Джанет застенчиво представила Томаса своей подруге:
– Лотти, это Томас. Том, это Шарлотта. Поздоровайтесь, что ли.
За разговором Джанет тайком принюхивалась и не могла надышаться медвяным ароматом трав, который, казалось, все время исходит от Томаса. А еще ей стоило недюжинного усилия, чтобы не запустить пальцы в его длинные шелковистые волосы.
Поболтав минуту-другую, Том заказал себе односолодовый виски и снова вернулся вниманием к своей спутнице.
Под
– Я было подумала, что ты уехал…
Лицо Томаса стало серьезным.
– Ну уж нет. Теперь, когда я познакомился с твоими врагами, мне стало любопытно, где ты будешь чувствовать себя комфортно и кого считаешь своими друзьями.
Снова чувствуя прилив волнения, Джанет быстро спросила:
– А музыка? Как тебе группа?
– В громкости ей точно не откажешь.
Указывая на толпу, толкущуюся вблизи сцены, она бойко предложила:
– А пойдем потанцуем?
– В вашем мире это именуется танцами, Джанет Рэйвенскрофт?
Сквозь свист и аплодисменты после только что отгремевшей песни Джанет прокричала:
– А как бы ты это назвал?
– Танец есть формальное ухаживание меж двумя людьми. Их руки соприкасаются. Соприкасаются тела. Они должны чувствовать, как их кровь течет, словно единое целое. Из того, что я там вижу, ничто не наводит на мысль о чем-то, хоть сколь-нибудь близком к этому интимному действу.
После пристального взгляда на Тома Джанет спросила:
– Томас. Ты вообще настоящий?
– Я такой же человек, как и ты, Джанет. Я смеюсь. Плачу. Я состарюсь и умру. Что еще тебе нужно знать?
– О, много-много чего. За последние несколько дней я повидала существ, которым впору водиться разве что в фэнтезийном фильме, а какая-то сучка отбивала чечетку у меня в черепе без всякого с моей стороны приглашения. Так что же, черт возьми, происходит? Или я совсем сошла с ума?
– Нет, Джанет. Просто тебе впервые открылся мир, который, собственно, был здесь всегда, вокруг тебя, только до сих пор скрывался от глаз. Ты должна простить меня, что открыл тебе этот мир, но разве тебя не донимает любопытство, что еще он может тебе предложить?
– Любопытство? Я видела лишь ужасных чудовищ! Ну уж нет, спасибо.
– Но ведь, помимо этого, есть и еще… Так много, много всего, что я бы мог тебе показать.
Возвышенно-простодушное выражение его лица в этот момент заставило Джанет покачать головой. Ее рациональность уже работала сверхурочно, пытаясь объяснить все пережитое за последние дни каким-то безумным лихорадочным сном.
Внезапно она улыбнулась своему спутнику и, просунув руку ему под мышку, кивнула в сторону танцпола:
– Сейчас я не хочу об этом думать. Почему бы тебе лучше не показать мне, что ты подразумеваешь под настоящими танцами?
– Если таково твое желание, то изволь.
Она улыбнулась, когда Томас нежно обнял ее за талию и повел на тот небольшой пятачок, что еще оставался свободным
Положив голову Тому на плечо, Джанет решила последовать ее совету.
«Надо же, мы как будто совершенно одни. Как такое может быть?»
Едва она поддалась их общему удовольствию, как глаза Тома резко открылись, а тело напряглось.
Глядя мимо него, Джанет увидела пятерых огромных, кошачьего облика зверей, скользящих сквозь массу танцующих тел так, словно их там и не было. А за зверями, не отставая, крадучись двигалась темно-оливковая фигура, облаченная в гладкую черную кожу. В свете сценических фонарей глаза фигуры мерцали темно-красным, а обтянутая перчаткой рука держала обнаженный меч.
9
– Черт побери! – вырвалось у Джанет. – У этого безумца меч! Почему никто не обращает на него внимания?
И тут до нее дошло. Мечника со стаей злобных тварей видели только она и Том.
Том отстранился от Джанет, его лицо превратилось в мрачную маску. Внезапно в его руке появился длинный тонкий клинок. Увидев отсверки лезвия, их противник заколебался. Твари возле его ног, однако, продолжали кружить вокруг своей добычи, попросту не замечая толпу, теснящуюся на полу перед сценой. И тут поверх грохота музыки Джанет услышала голос той фигуры. Она говорила на том же чужом языке, что и тролль на мосту; Джанет поняла каждое слово, произнесенное незнакомцем, что вызвало у нее мурашки по коже.
– Ну что же, охотник в кои веки нашел свою жертву.
По губам Тома скользнула мрачная улыбка.
– Охотник, – отозвался он, – тебе не место в мире бренных. Зачем ты сюда явился?
– За тобой, сэр Рыцарь Розы. Таково веление моего хозяина, а потому я обязан повиноваться.
Не успел он договорить, как Охотник бросился прямиком на Томаса. Рыцарь Розы гибко прыгнул вперед, встречая своего противника. Мечи засверкали, описывая в воздухе дуги, что рассыпались разноцветным дождем под лучами потолочных прожекторов. Звончато стучали друг о друга клинки. Джанет вновь и вновь тревожно слышала скрежет металла о металл. Затем обе фигуры враз отскочили друг от друга. Охотник остановился, крепко сжимая обеими руками рукоять меча.
Он скосил на Тома свои мрачно-ледяные глаза:
– Я заблуждался, полагая, что ты все же внемлешь голосу разума и дашь безропотно забрать себя из этого противоестественного места.
– Противоестественного? Поберегись, Охотник. Ты говоришь о земле, где я родился.
Джанет схватила Томаса за руку и заговорила на том же небывалом языке:
– Том, кто этот человек?
Услышав ее речь на языке Страны Летних Сумерек, Охотник сверкнул угольно-черными глазами и, глядя мимо самозабвенно кружащейся толпы, с ухмылкой сказал: