Королева сыска
Шрифт:
Фреза задумался, вероятно прогоняя возможность обсуждения темы сквозь строй «понятий».
Наконец кивнул. Что-то уменьшилась его словоохотливость, как дело дошло до конкретных имен.
— О готовящейся стрелке многие знали?
Фреза пожал плечами.
— Кому не положено, не знали.
— Но много людей было в курсе?
— Не то чтоб много… Но все свои. Я скажу, большой тайны из той стрелки не делали.
— Ясно. Вы и те, кто оказался рядом с Клименко в тот вечер в машине, были чем-то вроде его телохранителей?
Фреза улыбнулся во весь свой железный рот.
— Это у бобров жирных, у барыг толстожопых телохранители. Мы по дружбе были рядом с уважаемым человеком.
Фреза заметно оживился, хотел, видимо, порассуждать об авторитете, законах, о молодых беспредельщиках, чувствовалось, что эти темы ему интересны, но Гюрза не дала отвлечься:
— Перейдем к покушению. Вы подъехали к дому, и что произошло?
— Так вот, значит, — Хромов приободрился, понятно — разговор ушел от щекотливой блатной конкретики к описаниям, которые никому не могли навредить. — Подкатываем к дому. Зверек, вы, наверное, знаете, жил на окраине, в частном секторе. Улица по одной стороне, по другую, напротив хаты Зверька, школьный стадион. — Фреза не забывал показывать руками налево и направо, видимо, чтобы Юмашева все правильно поняла. — Девять вечера, по улице мало кто шлюндает. Освещено все — все фонари горят, целые, непобитые.
Места тихие, шпана обходила их стороной. При Зверьке, короче, народу в районе хорошо жилось, порядок был, приглядывали. — Гюрза выразительно кашлянула, показывая, что Фреза отвлекся от темы. Фреза понял свою ошибку. — Припозднившиеся мужики да ребятня мимо проходят. Тормознись кто около хаты или торчи столбом, мы бы уши навострили, приготовили бы волыны. Ну, у меня лично волыны не было, у ребят оказались, а я про то не знал.
Последнее Фреза сообщил игривым тоном, оскалившись и придав лицу хитрое выражение, мол, вы-то понимаете, как на самом деле обстояло, «пушка» без отпечатков, что нашли возле Зверька, моя, но разве ж это кто когда докажет. А что там у ребят по карманам рассовано было, с них и спрос.
Правда, спрашивать теперь не с кого…
Хромов продолжал рассказ:
— А этот козел стоял возле дома, торчал недалеко от ворот, и мы купились, как последние лохи.
Понимаете, он с собакой стоял, тянул ее за поводок, мол, давай, Жучка, уходим, а та ни в какую.
Присосалась к чему-то у забора Зверькова дома, хавает что-то. Мужик обычный, каких полно на улице. Ватник, кепка кожаная, кирзачи, папироса в зубах. Никто из нас туфту не почуял. Подъехали к воротам, Узел выскочил, пошел открывать. Только потом уже я докумекал, — Фреза постучал себя ладонью по лбу, — что до хрена совпадений, не бывает так. Около дома нарисовался мужик с собакой, и тут как тут мы, и жрачка у забора валялась, и псина ее нашла, когда надо. Никто не сообразил тогда. Про мокрушников с собакой я до того не слыхал.
Фреза замолчал, потянулся к пачке, достал папиросу, продул и стал прикуривать.
Гюрза наблюдала за его манипуляциями, дожидаясь окончания паузы. «Они были уверены в том, что на вора в законе никто не посмеет замахнуться, подумала она. — И еще им казалось, что незачем и некому грохать Зверька. Короче, всерьез и не охраняли. Зверьку, раз жизнь свою берег, надо было подобрать команду поответственней».
— Ну вот, — зэк разобрался с «беломориной». — Узел поперся к воротам, открывать. А я сидел рядом со Зверьком на заднем. Он справа, я слева.
Вот, отвлекся я на секунду, мотнул башкой в сторону, а тут лобовуха как раз вдребезги. — Хромов привстал во время рассказа, не забывая жестикулировать. — Вижу, глаз падает на козла в ватнике, а тот развернулся, поводок псячий, ясно, кинул на хер и из волыны садит в Узла. А из другой волыны, понимаешь, в другой руке, шмаляет по нам.
Фреза не удержал «беломорины», от резкого движения руки та вылетела из пальцев и упала около дверей.
— Шмаляет с двух рук, сука. Корень, передо мной сидел, заорал по матери, выхватил ствол. Леха, водила, с первой же пули носом в баранку ткнулся. Зверек стал дверь дергать. Я тут малость подрастерялся, тормознул чуток, и этот гад попал мне в плечо выше локтя. Узла-то он быстро завалил и стал из двух стволов по ним садить. Пули решетят тачку, как из «калаша» лупят. Хорошо, Корень выстрелил. Даже три раза, но промазал, он уже схватил к тому времени пару пуль. Но молоток Корень, шухер поднял.
Хромов утер пот со, лба, было заметно, что он не прочь смочить горло хотя бы водой. «Придется немного потерпеть», — подумала Гюрза.
— Короче, на хате еще трое наших было. Они Кореня выстрелы услышали и тут же кинулись на улицу. Да, я же не сказал, что у мудилы этого с собакой были глушители на волынах.
Фреза задумался, большим пальцем почесал лоб.
— О чем сказал, о чем не сказал? — спросил сам себя и тут же вспомнил:
— Ах да! Когда мне плечо пробило, правая рука отключилась сразу, обвисла, не поднять. — Хромов подмигнул, намекая на недосказанное — он не говорит, что у него под мышкой или в кармане томился ствол, но все это понимают, вот его-то, ствол, он и не мог вытащить пробитой правой рукой. Ну, думаю, Зверька надо на пол валить, а то пришьют. Только подумал, Хромов хохотнул, — пришили. На моих глазах. Пуля вот сюда вот (он показал куда) повыше виска вошла. Он валится на меня. Я рушусь на пол, левой пытаясь выковырять волыну, дергаюсь под Зверьком, но рухаю — хана, звиздец. Не успеваю.
Затихнуть и молиться или что? Пушку-то не вытащить. Лежу и затихаю и натурально молюсь.
Хромов от возбуждения вскочил:
— Молюсь! Локаторы ловят каждый шорох.
Хлопает два раза, как в ладоши. Совсем рядом.
Понимаю, достреливает, падла. Лицо разворачиваю, гляжу на дверцу. Тумкаю, что не надо этого делать, а ничего с собой поделать не могу. И вижу его, гниду. Харя его просовывается в тачку. Наставляется волына, но вижу не в меня. Палит в Зверька, переводит ствол на меня. Я дергаю башкой, и как обжигает. Бьет по голове и обжигает.
Вот посмотрите, — он повернул голову, показывая то, что Гюрза и так видела, — жутковатый шрам на ладонь выше виска. — Не в курсе, въехал он или нет, что пуля его срикошетила от моего котелка.
Задела только чуть, кровищи много вылилось, а так — фигня. Даже в сознанке остался. Или просто некогда было ему меня кончать, потому что ребята была на подходе. Те, что в хате сидели и от выстрелов Корнея помчали на выручку. Еще б секунд десять, они говорили, и завалили бы лося. Но удрал он, паскудина.
Хромов сел, переводя дух и прикуривая новую «беломорину». И тогда Гюрза задала вопрос, ради которого и приехала в Псков, остальные можно было узнать, не покидая Питера, или вовсе не узнавать ввиду не слишком большой важности. Но ответ на этот вопрос она должна была получить лично.
— Владимир Андреевич, а вы сможете опознать этого человека? Убийцу?
Хромов вскочил со стула, ударил себя в грудь., - Да я его в темноте одним глазом узнаю. Его морда, вот она у меня стоит… здесь, — он почти накрыл ладонью лицо. — Я его навсегда сфотографировал. Узнаю козла в любой личине…