Королева умертвий
Шрифт:
Между тем создания вдруг разволновались. Один из них изогнулся дугой и закричал страшным, низким утробным голосом. Остальные столпились возле него, наблюдая за происходящим. Эгертон, лежащий на земле, опутанный сетью и беспомощный, морщился, корчился и стонал: существа, не замечая пленника, топтались по его рукам и ногам. На какое-то время они позабыли об Эгертоне, их интересовал лишь их сотоварищ, продолжавший вопить. Казалось, некое постороннее создание заключено внутри этого псевдочеловека; обычно это создание спит и слепо выполняет волю унгара-повелителя, но изредка просыпается
Даже находясь в столь плачевном положении, Эгертон не переставал запоминать и сопоставлять факты; он делал это автоматически, не прилагая никаких усилий, как привык делать это всю свою жизнь — его нарочно для этого тренировали. Наблюдения откладывались в сознании, даже если сейчас Эгертон и не в состоянии был их анализировать. Он знал, что, очутившись в благоприятных условиях, в своей башне, в лоне ордена, он сумеет восстановить в памяти каждую мелочь из увиденного и подробно описать ее.
Существо, в котором ожило нечто, упало на землю, ударившись затылком, и забилось в припадке. Судороги выворачивали его конечности, и внезапно Эгертон понял, что происходит: обрываются незримые нити, которые управляли существом. Они лопались одна за другой, причиняя созданию немыслимую боль. Хуже того, оно осознавало, что умирает.
Догадывались об этом и другие, но ничего не предпринимали и, судя по всему, не испытывали никаких эмоций по поводу жуткой гибели их сотоварища.
Почему все это происходило? Если бы здесь оказалась каким-нибудь волшебным образом госпожа Тегамор, она бы подробно растолковала связанному и обессиленному «коллеге»-магу, чем она занимается и какие последствия имеют подчас ее интересные и плодотворные опыты.
В частности, вот эти слуги. Тегамор называла их «бегунами», поскольку их основной работой было бегать по миру и собирать для Тегамор перспективный материал для исследований и дальнейших экспериментов. В качестве такового приветствовались в первую очередь существа, наделенные какими-нибудь магическими способностями, но по тем или иным причинам обессиленные. На них набрасывалась незримая алмазная сеть, после чего бегуны взваливали добычу себе на и лечи и доставляли в Соултрад, к младшему магистру Черного Ковена, прекраснейшей Тегамор.
«Бегунов» она начала создавать в самом начале своей плодотворной карьеры. Она находила и скупала рабов подходящей внешности и, полностью уничтожив их личность, вселяла в пустые оболочки какого-нибудь из младших демонов. Тегамор давно уже установила закономерную связь между душой и телом: обе эти субстанции, вступив в соприкосновение, неизбежно оказывают взаимное влияние друг на друга: душа демона преображает тело, лишает его индивидуальных черт и придает коже серый оттенок, а человеческое тело существенно ослабляет демонскую душу — как раз до такой степени, чтобы Тегамор могла повелевать ею, не опасаясь, что раб взбунтуется и поднимется против своей госпожи. Эта магия действительно напоминала силу унгаров и была ей сродни.
Впрочем, кое-какие недоработки в этой области все еще оставались, поэтому Тегамор заложила в своих «бегунов» надежный механизм самоуничтожения. Как только плененная душа осознавала свое заточение в неугодной и жалкой человеческой оболочке и начинала, справедливо возмущаясь, рваться на волю, тело погибало.
Свидетелем именно такой смерти и стал сейчас Эгертон.
Скоро все было кончено. Как только «бегун» обмяк на земле и перестал подавать малейшие признаки жизни, остальные утратили к нему всякий интерес, отвернулись и снова обратились к пленнику. Они подняли Эгертона и быстро побежали со своей ношей. Скоро Эгертон потерял сознание. Никогда в жизни ему не было так дурно.
Он не знал, какими путями двигались «бегуны»; знал лишь, что очнулся в темноте, возле каменной стены. Он прислушался — тишина. Затем, очень осторожно, Эгертон высвободил свои магические силы, которых за время его забытья поприбавилось — впрочем, не настолько, чтобы вырваться на волю.
С помощью магии он «прощупал» помещение, где оказался, и установил, что оно находится в большом здании посреди города и что все его стены сложены из дикого камня. Мебели здесь, кажется, не имелось, равно как и окон. Дверь — только одна, но невообразимо далеко.
Эгертон даже и не пытался добраться до нее. Он был прикован, но не цепью, а чем-то иным… В его теле как будто выросла третья рука. Она начиналась в левом боку — длинная, гибкая, с пятью дополнительными суставами, так что она могла сгибаться по всем направлениям и складываться «гармошкой». Рука эта была слабой, почти лишенной мышц. Та часть, где на обычной руке должна была располагаться кисть, прочно вросла прямо в стену. Эгертон сделался живой, одушевленной и мыслящей частью комнаты. Он не мог отходить от отведенного ему места дальше чем на пять шагов. Несколько раз он проверял и перепроверял удивительную метаморфозу, которую претерпело его тело, но ошибки не было: некто сотворил с ним поистине неслыханное заклинание.
Если раньше у Эгертона и возникали сомнения касательно того, кто захватил его в плен, то, обнаружив у себя третью руку, он утратил всякие иллюзии. Он — в Соултраде, превращенный в собственность кого-то из магов Черного Ковена.
Потянулись долгие часы — а может, и дни — ожидания. И вот раздались легкие, быстрые, уверенные шаги…
— Я не зажигаю огня, уж прости, — прозвучал мелодичный женский голос. — Насколько я могу судить, ты — из числа поклонников Дзара…
Дзар, божество войны и огня, покровительствовал аколитам ордена Тоа-Дан, многие из которых, как и Эгертон, виртуозно обращались с огненной стихией и умели пользоваться ее силой как для обороны, так и для атаки. В этом Тегамор не ошибалась.
Эгертон молчал, а та, что взяла его в плен, продолжала и, судя по тону, улыбалась в темноте:
— Как видишь, я неплохо осведомлена касательно тебя и твоих занятий. О, у меня была возможность хорошенько рассмотреть мою новую собственность, пока ты был без сознания. Я даже немного улучшила твою… внешность. — Она засмеялась, но Эгертон все еще хранил молчание, предоставляя женщине высказаться до конца. — Надеюсь, ты оценил мои старания, — прибавила Тегамор.
— Нет, — сказал Эгертон.