Королева войны

Крес Феликс В.

Эневен вел отряд на рыночную площадь. Рыцари во главе своих людей разъезжались направо и налево, окружая рынок кордоном. Сам Эневен, в сопровождении лучших воинов, приблизился к дверям ратуши, остановил коня и стал ждать.

Какое-то время ничего не происходило.

Наконец двери открылись. Высокий упитанный мужчина в богатой одежде и черном берете бургомистра спустился по ступеням и остановился перед конным рыцарем. Позади бургомистра появилось несколько членов совета.

Эневен молчал.

— В первый и последний раз, — сказал он наконец, достаточно громко, чтобы все на рыночной площади могли услышать его слова, — я позволяю подобным образом относиться ко мне и моим войскам. Я хочу почтить память

великого воина, который мог спасти свою армию и жизнь, но собственной грудью заслонил этот город. Хочу верить, что вы этого достойны. Налагаю на Вемону контрибуцию, которая должна возместить смерть моих рыцарей, а также все понесенные ими сегодня потери в оружии и лошадях. Сумма контрибуции будет установлена до завтрашнего дня. Жители могут выйти из домов, не беспокоясь за свое имущество и жизнь. Городская стража пусть вернется на улицы, чтобы следить за порядком, вы же и далее будете нести свою службу в ратуше. Этим вы обязаны своему защитнику, его благородию К. Б. И. Онесу, а также его благородию К. Б. И. Кенесу, который, несмотря на многочисленные раны, не отказался от обороны города. Я не нуждаюсь в вашем гостеприимстве, но мне не нужны и ключи от городских ворот. Передайте их своему господину.

Он развернул коня, и вместе с ним то же сделали его рыцари.

34

Йокес в Сей Айе не появился. За два дня до оговоренного срока он прислал на поляну несколько дружин лесной стражи под предводительством Вахена. Лесничие передали письмо с объяснениями.

Ваше высочество, — писал комендант, — если это необходимо, то я явлюсь к тебе, но лучше будет, если я останусь в лагере с солдатами, у меня тут забот полон рот. Приезжай лучше ко мне сама, госпожа, а осмеливаюсь я просить тебя об этом потому, что ты отправишься со мной на войну. Покажи это письмо Хайне как доказательство, что военный поход — не твоя прихоть, но вынужденная необходимость. Его благородие Эневен только что одержал под Сенелеттой заслуженную и окончательную победу. Всех подробностей я пока не знаю, зато у меня есть точные приказы от твоего первого рыцаря. Он готов подчиниться только одному человеку, и человек этот — ты, ваше высочество. Так что хочешь ты этого или нет, ты будешь командовать армиями, я же готов предложить себя на роль военного советника, раз главнокомандующим быть не могу. Бери вещи и приезжай, госпожа, поскольку через неделю вместо армектанцев я буду сражаться с его непревзойденным благородием Эневеном.

Была еще подпись. И второе письмо, содержавшее несколько коротких распоряжений для командира лагеря пехоты.

Возбужденная Эзена, у которой от волнения почти перехватило дыхание, по своему обычаю перечитала письмо несколько раз, прежде чем велела отдать его Хайне. Она пыталась держать себя в руках, поскольку радоваться тому, что идешь на войну, казалось несколько неуместным. Иных же поводов для радости у нее не было. Трения между Эневеном и Йокесом случались с самого начала, но сейчас могло дойти до худшего. В письме Йокеса чувствовалось раздражение, а последние слова, в которых он называл рыцаря из рода К. Б. И. «его непревзойденным благородием», заставляли глубоко задуматься. Йокес был просто зол, зол настолько, что ему не хотелось скрывать свою злость… Похоже, что ее княжескому высочеству действительно предстояло номинально командовать войсками — командовать, как недвусмысленно написал комендант, «хочет она этого или нет».

Хайна не стала читать письмо несколько раз, даже дважды. Она лишь пробежалась по нему взглядом и сразу же после оказалась в покоях Эзены. Княгиня посмотрела на воинственно наклоненную голову, падающие на глаза каштановые волосы и сразу поняла, что будет дальше. Ее рыцари, командиры, невольницы — почему бы в самом деле еще и урядников не завести? — намеревались постоянно ссориться друг с другом.

— Ваше высочество, — с порога заявила Хайна, — несравненный комендант Йокес присылает какую-то бумажку, которая едва напоминает письмо. В нем ничего нет, одни лишь требования, чтобы ты явилась туда, куда он приказал. Кроме письма, он присылает банду мужиков с луками, которых возглавляет кот. Как я понимаю, это твой эскорт? Но для меня это не более чем загонщики, на случай, если тебе захочется поохотиться. Тебе придется продираться сквозь пущу до пристани на реке, потом плыть до лагеря, которого я еще даже не видела и в котором нет ни одного твоего гвардейца, а может быть, даже крыши над головой! Я ему сейчас отвечу… Где перо?

— Посреди комнаты, на полу, воткнуто в бутылку с чернилами, — сказала Эзена, грызя яблоко. — Что, не видишь?

Жемчужина подняла развернутое письмо, открыла рот и, похоже, хотела что-то крикнуть, но княгиня оказалась быстрее:

— Нет-нет, Жемчужина, хватит. Вещи у меня приготовлены уже давно, продираться сквозь пущу придется миль семь по самой дороге, какая у нас есть, ведь дорога к пристани у нас вымощена. Кроме лесничих, я забираю с собой свою гвардию и, видимо, двести лучших пехотинцев из военного лагеря. На реке у меня настоящий плавучий дворец, в котором я пока не бывала, но Анесса много раз плавала на этом корабле и рассказывала, что там есть даже кровать с балдахином… правда, насколько я знаю Анессу, уже основательно продавленная… О чем я еще забыла? А, знаю! Военный лагерь, куда мы едем, прямо сейчас осмотрит одна из моих Жемчужин, которая не будет искать перо, а сама поедет к коменданту Йокесу и скажет ему все, что захочет. А потом пришлет гонца с перечислением всего необходимого. У нее на это есть… ну, сколько ей надо?

— Неделю, ваше высочество.

— Ну да, четыре дня, — сказала довольная Эзена, которая либо не знала, сколько дней в неделе, либо только что забыла. — Через четыре дня меня уже здесь не будет, так что до этого времени моя Жемчужина явится к коменданту Йокесу, вручит ему письмо от меня, устроит скандал, осмотрит лагерь, напишет, что ей нужно, и успеет отправить назад гонца. Это мне только кажется, или в самом деле моя Черная Жемчужина очень спешит и именно сейчас выходит из комнаты?

— Неразумно с твоей стороны, — с сожалением сказала Хайна. — Я делаю все, что могу, а ты просто берешь и едешь на войну? Вот так просто?

— Не одна, а с тобой и несколькими тысячами солдат. Не считая, естественно, четырех телохранительниц… В этой грязи серое платье подойдет лучше всего, кольчуга к нему должна лежать в моей седельной сумке, понятно? Собирайся в дорогу, и чтоб тебя не было в Сей Айе. Все свои обязанности передай Охегенеду, — напомнила она.

— Ну знаешь!.. — обиделась Хайна.

Она отдала письмо Йокеса и ушла.

Эзена доела яблоко и поместила огрызок рядом с двумя другими, в бокале с остатками вина. Честно говоря, фрукты из зимнего подвала были отвратительны на вкус.

— Анесса и Кеса, — сказала она.

Дверь в комнату приоткрылась.

— Прямо сейчас, ваше высочество? Первой Жемчужины нет во дворце.

— Да, Аяна, прямо сейчас. Прикажи ее разыскать. Но в таком случае Кесу не зови. Пусть придут вместе.

— Да, ваше высочество.

— Подожди. Попроси сейчас ко мне посланника. А с Жемчужинами — так, как я сказала.

— Да, ваше высочество.

— А ты хотела бы поехать со мной на войну? Нет-нет, Аяна, никаких глупостей, — предупредила она. — Одну из вас я наверняка возьму, но лучше добровольно. Тебе нравится война, или ты предпочитаешь дворец и немного весенней лени?

— Если никто не захочет ехать, то я — та, кто не хочет меньше всего, — весьма дипломатично ответила невольница.