Шрифт:
Глава 1
Звон, звон со всех сторон…
Кажется, во всех церквях этого скованного холодом города, засыпанного снегом и заснувшего на берегу реки, одновременно били в колокола. Звуки стекались в один, переплетались, пронизывая стены старинного аббатства, вибрировали вместе с ним, уносили меня ввысь, в запредельные дали. И там, наверху, под самым куполом, сливаясь с чистыми голосами певчих, я парила, летала, свободная от всего, нимало не заботясь о том, что происходит вокруг меня.
Вечер проникал сквозь огромные окна с цветными витражами, играл на каменных колоннах, прятался под белым,
Но в нем так хорошо!
Все же взглянула вниз. Людская суета – огромный храм набит битком. Женщины в длинных пышных платьях, увешанные драгоценностями… Серебро и золото их нарядов разбавляли багряные мантии кавалеров. Все молчат, смотрят спектакль, разворачивающийся перед ними. В тишине, наполненной звуком дыхания тысячной толпы, редкими покашливаниями да треском сотен свечей, слышался глубокий грудной голос пожилого епископа в золотом одеянии. Рядом с ним на синей ковровой дорожке замерла молодая женщина с распущенными рыжими волосами. На ней – платье цвета золота и парчовая мантия, подбитая горностаем. Я не видела ее лица, пока она не подняла голову. Вряд ли бы она заметила меня, парящую, летящую под самым потолком, но мне почему-то показалось, что женщина смотрела только на меня. Внезапно я поняла, о чем она думает. Осознала, что она держится из последних сил. Боль поселилась в ее животе, расползалась стремительно, подобно злокачественной опухоли, выжигая внутренности. В голове у той женщины билась мысль: «Отравили!»
Какой все-таки странный у меня сон!..
И снова протяжный звон колоколов. Бум! Бум! Я вновь унеслась ввысь, разрывая нашу связь. Парила, свободная и невесомая, впитывая густой бас священника, говорящего на латыни:
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti…
Надо же, словно отпевает кого-то! Нет, не женщину, снова склонившую голову, но так и не сдавшуюся, не распростершуюся перед ним на дорожке, хотя священник, кажется, ждал именно этого. Но она была все еще жива, еще сильна. Да и я не собиралась сдаваться!
Пожалуй, пора возвращаться, а то загостилась в чужом мире…
Открыла глаза, приходя в себя в своем, выныривая из приятного забытья. И тут же на меня накинулась боль. Боль, моя неверная подруга, о которой я почти забыла, паря под потолком аббатства, напала, ударила в спину, размозжила грудь, вдобавок приложив по голове.
Хорошо же мне досталось!
Треснувшая приборная панель, выбитое лобовое стекло, остатки айрбэгов, что выстрелили сразу же, при первом кувырке… Но и они не уберегли! Руль врезался в грудь, словно решив стать частью моего организма. Именно из-за него было трудно дышать, и я не могла пошевелиться. И кровь… Кровь была повсюду! Моя, подмерзающая, хоть я давно уже замерзла, но все еще была жива. Холодный воздух проникал сквозь разбитое стекло в кабину новенького «Рено» – подарка самой себе на тридцатилетие.
Хорошо же я его отпраздновала! Молодец, Лиза, куда лучше?! Вместо лобового столкновения с летевшей по встречной фурой кувыркнулась с насыпи на скорости сто километров в час. И теперь каждый вздох становился персональным адом, вырывался со стоном наружу, превращаясь в белый пар на морозе, клубился около рта. Мысли тоже клубились, то появляясь, то исчезая.
Надо же, все-таки сделала двойной прыжок, о котором так мечтала в детстве, когда мама отдала меня на фигурное катание! Пусть на машине, пусть вместо катка – обледенелая дорога, зато прыжок вышел знатный, на целый тройной аксель потянет… Уже не помню, как летела, но меня крутило знатно! Выход, правда, подкачал – тормозила в дерево.
Не повезло.
На грани затягивающегося пеленой сознания все же услышала истошные вопли сирены. Неужели «Скорая»? Глядишь, и правда спасут! Главное, дождаться, прогнать подкравшуюся апатию, что уносила боль, звала за собой в место, где не существует времени и пространства, где звонят колокола, но не по мою душу…
Мысли путались. Почему-то я вновь очутилась под сводами огромного храма. Не имело значения, что в тот момент я лежала в разбитом маленьком «Рено» рядом с загородным шоссе, что руль и мотор от удара переместились вглубь салона, и мое тело проиграло им в споре за жизненное пространство.
Это не имело никакого значения, потому что та женщина, что стояла с гордо поднятой головой, тоже едва держалась. Но она была столь важна Мирозданию, что меня выбрали на ее роль, ведь мы оказались похожи. Слишком уж похожи!
Бум! Бум!.. Нет, это уже не колокол. С трудом открыла глаза. Со всех сторон неслись встревоженные людские голоса. Бородатый спасатель в форме МЧС заглядывал в салон через разбитое лобовое стекло.
– Жива? – спросил у меня.
– Нет, – ответила ему.
– Значит, жить будешь! – удовлетворенно произнес он. – Сейчас вытащим. Держись, детка!
И я держалась. Даже не поморщилась, когда пневматическими кусачками перерезали стойки автомобиля.
– Дыши, девочка, дыши!.. Умница! – говорил врач, когда меня вытащили, вернее, буквально вырезали из разбитой в хлам машины и переложили на носилки.
И я – послушная девочка, умница и отличница, золотая медаль в школе, высшее экономическое, МВА, успешная карьера – очень старалась. Дышала, но почему-то выходило плохо. Любимый дед умер от пневмонии в прошлом году, в один момент просто перестав дышать. Кажется, очень скоро и я последую за ним… Додумать не успела, потому что вновь нахлынуло забытье, унося за собой в вихрь времени.
И я вздохнула последний раз в своем, чтобы открыть глаза уже в чужом мире.
В голову ударило красками, запахами, звуками. Дышать, Лиза, дышать!.. Пошатнулась, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, к новому телу, ставшему моим по велению Мироздания. Хорошо хоть сидела на огромном деревянном кресле, а то, наверное, упала бы!
Но я справилась, потому что прекрасно чувствовала новую себя – стройную и сильную, готовую бороться с болью, которая все еще не покинула это тело. Попыталась пошевелиться, ощутив тяжесть золотой державы в руке. Массивный скипетр чуть было не выпал из сведенных судорогой пальцев другой руки, но мне помог высокий темноволосый мужчина. Придержал, улыбнулся ободряюще, но я тут же покачала головой.
Нет, мне не нужна ничья помощь! Я смогу и сама! Сама выстою, выживу, потому что сильная, у нас вся семья из породы борцов. Впрочем, к такому сложно подготовиться!
Ощущая тяжесть короны на голове и массивное платье, что сдавливало ребра и мешало сделать вдох, я словно по наитию встала. И тут же передо мной на синем с золотом сукне в цвет государственного флага (и откуда только знаю?!) принялись опускаться на колени люди, спешащие принести клятву верности. Подходили, вкладывали свою руку в мою.