Королевская битва

Таками Косюн

По-прежнему глядя в стену, Сёго покачал головой и улыбнулся.

— Нет. Ты принял верное решение. Все, проехали.

Сюя облегченно вздохнул.

— А твой отец по-прежнему практикует? — спросил он затем.

Сёго сделал глубокую затяжку и помотал головой.

— Нет.

— А чем он занимается? Он по-прежнему в Кобе?

— Нет. Он умер. — Сёго до странности непринужденно об этом сказал.

Глаза Сюи широко распахнулись.

— Когда?

— В прошлом году. Как раз когда я в эту игру играл. Когда я

вернулся, он уже был мертв. Судя по всему, он что-то такое против властей затеял.

Лицо Сюи застыло. Теперь он начал понимать, почему так засверкали глаза Сёго, когда тот сказал, что хочет «порвать на куски проклятый режим». После того как Сёго оказался в Программе, его отец, должно быть, решился как-то выразить какой-то протест, и на этот протест, разумеется, ответили градом пуль.

Тут Сюя подумал, что родители кого-то из его одноклассников вполне могли кончить точно так же.

— Извини. Я не хотел в этом копаться.

— Ничего.

Сюя выдержал паузу, а затем задал еще вопрос.

— Значит, в префектуру Кагава ты с матерью переехал?

Сёго покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Моя мать умерла, когда я был еще ребенком. Мне тогда семь лет стукнуло. Отец всегда переживал из-за того, что не смог ее спасти. Но отец специализировался в хирургии — вроде абортов. Нервные расстройства не входили в сферу его компетенции.

— Извини, — снова сказал Сюя.

Сёго усмехнулся.

— Да брось. Выходит, у нас обоих нет родителей, верно? А насчет пожизненной пенсии — это правда. На жизнь мне хватает. Хотя, конечно, власти обещают куда больше, чем дают.

На дне первой большой кастрюли появились пузырьки. А под кастрюлей с рисом уголь все еще не разгорелся. Жар от плиты достиг стола, у которого стояли Сюя и Сёго. Сюя уселся на этот стол, покрытый виниловой скатертью с цветочным узором.

— А ты был близким другом Ёситоки Кунинобу, — внезапно сказал Сёго.

Сюя взглянул на Сёго, изучая его профиль, затем посмотрел прямо перед собой. До него вдруг дошло, что он уже очень давно не вспоминал Ёситоки. Сюе стало совестно.

— Да, — сказал он. — Мы целую вечность были друзьями. Немного поколебавшись, Сюя добавил: — Ёситоки был влюблен в Норико.

Сёго продолжал молча курить.

Сюя задумался, стоит ли ему и дальше развивать эту тему. Вообще-то, Сёго она не касалось. Но он все же решил ему рассказать. Сёго был теперь его другом. А кроме того, сейчас им надо было как-то убить время.

— Мы с Ёситоки жили в сиротском приюте под названием «Дом милосердия»...

— Я знаю.

Сюя кивнул.

— Там были самые разные дети, — продолжил он. — Мне было пять лет, когда я туда попал. Мои родители погибли в автокатастрофе. Но это был очень редкий случай. Большинство детей...

Сёго понял.

— ...оказалось там из-за «семейных проблем». Короче, они были внебрачными детьми.

Сюя кивнул.

— Ты и об этом знаешь.

— Самую малость.

Сюя глубоко вздохнул.

— В общем, Ёситоки был внебрачным ребенком, — продолжил он. — Конечно, никто в приюте ему об этом не говорил, но при желании можно было выяснить. Он родился в результате внебрачной связи, и обе стороны отказались его принять. Так что...

Вода в первой кастрюле забулькала.

— Помню, как он однажды сказал мне одну вещь. Это было очень давно. Кажется, мы тогда еще в начальной школе учились...

* * *

Сюя прекрасно помнил эту сцену. Они с Ёситоки тогда забрались в самый угол школьной игровой площадки и стали качаться взад-вперед на больших качелях, сооруженных из бревна, подвешенного на тросах.

— Слушай, Сюя. Я тут вот о чем подумал...

— О чем?

Сюя откликнулся своим обычным беспечным тоном и посильней оттолкнулся от земли, чтобы раскачать бревно. А Ёситоки, свесив ноги по обе стороны от бревна, особых усилий не прилагал.

— Ну... гм...

— Да что там еще? Давай, говори.

— Ну... ты еще ни в кого не влюблялся?

Сюя ухмыльнулся. Он так и знал, что речь пойдет о девочках.

— А что такое? В чем дело? Ты в кого-то влюбился?

— Ну... — Ёситоки уклонился от ответа и снова спросил: — Так влюблялся или нет?

Тут Сюя действительно об этом задумался.

К тому времени он уже был Дикой Семеркой. И успел получить несколько любовных записок. Но ни по кому конкретно с ума еще не сходил. Так продолжалось, пока он не познакомился с Кадзуми Синтани.

— По правде говоря, есть несколько славных девчонок... — ответил Сюя.

Ёситоки ничего на это не сказал, и Сюя решил, что он хочет услышать что-то большее.

— Комото, по-моему, ничего, — беспечным тоном продолжил он. — И она мне любовную записку прислала. Правда, я... гм, ей не ответил. Еще есть Уцуми, та, что в волейбольной команде. Она очень славная. В моем вкусе. Знаешь, такая общительная.

Тут Ёситоки погрустнел.

— Эй, в чем дело? — воскликнул Сюя. — Я рассказал тебе, теперь ты расскажи мне. Так кто она?

Но Ёситоки покачал головой.

— Нет, я не об этом, — сказал он.

Сюя хмуро сдвинул брови.

— А о чем?

Ёситоки, похоже, не на шутку заколебался.

— Знаешь, на самом деле я никогда этого не понимал, — наконец сказал он.

— Чего ты не понимал?

— Я хочу сказать... — Вяло болтая ногами, Ёситоки продолжил: — По-моему, если бы ты правда любил какую-то девочку, ты бы на ней женился. Верно?

— Ну да, — с идиотским выражением лица откликнулся Сюя. — Конечно. Если бы... если бы я любил какую-то девочку, я бы хотел на ней жениться... но я хочу сказать, я пока еще ни к кому ничего такого не чувствую.