Королевская лилия
Шрифт:
В то время, когда бизнес в Европе только начинал проклевываться, Округин дал себе слово перестать материться через слово по старой привычке. Как известно, русские матом не ругаются, они «им разговаривают». Молодому бизнесмену казалось, что в культурной европейской среде навык виртуозного владения ненормативной лексикой оценен не будет. Все проблемы, возникающие во время работы, он решал цивилизованно, на хорошем литературном языке. Все вроде бы шло нормально, и рабочие отлично его понимали. Сломался он как раз в Новой Зеландии. Оказалось, вместо того чтобы срочно начать бороться с прожорливой тлей, новозеландский народ сосредоточился на горячем обсуждении перспектив распространения филлоксеры и вариантов найти работу у другого хозяина, чьи лозы тля к тому времени сожрать не успеет.
Вот
Работать сразу начали все и весьма дружно. Округин даже повысил свой рейтинг в местных кругах. Жалко только, филлоксера мата не понимала и подыхать не торопилась.
Избавиться от зловредной тли было непросто, поэтому на новозеландских виноградниках пришлось проторчать почти три месяца. Он вернулся, готовый извиняться за то, что так неожиданно оставил подругу одну, но, к его удивлению, она словно не заметила отсутствия бойфренда и встретила так, словно они расстались вчера. Округин счел это добрым знаком, потому что не терпел, когда женщины начинали обижаться, дуться и играть в молчанку. Решив, что ему необыкновенно повезло с любовницей, он уехал в Чили контролировать сбор урожая. Дженнифер с ним не полетела. Ее пригласили сопровождать выставку в Сан-Франциско, и Округин был даже доволен тем, что она занята, и ему никто не мешает. Все было просто прекрасно. Он вернулся соскучившимся. Она была счастлива. На волне обоюдной радости они махнули в Андорру кататься на лыжах. И пусть из фешенебельного курорта в Грандвалире Округин уехал раньше, поскольку его присутствия требовали недавно приобретенные виноградники в Тоскане, отдых в горах принес массу удовольствия.
В таком духе их отношения продолжались четыре года. Изредка Алексей подумывал о том, что они с Дженнифер так и не сблизились настолько, чтобы сделать следующий шаг и поговорить о свадьбе. Мысли подобного рода приходили нечасто, ни к чему конкретному не вели, и все шло по-прежнему.
А потом он совершенно случайно узнал, что довольно давно Дженнифер живет еще с одним мужиком. Так сказать, параллельно. Стала понятной ее сверхспокойная, близкая к равнодушной, реакция на его отсутствие, а также нежелание надолго уезжать вместе с ним. Попутно выяснилось, что второй любовник живет за его, Округина, счет, потому как к сорока годам пребывает в статусе не признанного миром гениального художника. Алексей был не то чтобы оскорблен, но раздосадован. Роль рогоносца сама по себе малопочтенная, а рогоносца, который оплачивает услуги того, кто эти рога ему наставляет, – вдвойне.
Он не стал устраивать разбор полетов, а просто уехал в Россию, заблокировав все кредитные карты, оформленные на любовницу. В Крыму как раз начинали возрождаться винодельни, уничтоженные когда-то в пылу борьбы за трезвость, и дел было невпроворот. Рефлексировать по поводу личной трагедии оказалось абсолютно некогда, все пришлось начинать с нуля, каждый шаг давался тяжело, чему Округин был несказанно рад.
В один из коротких перерывов Алексей съездил к деду в Воронеж. Макар Иванович как раз распрощался с почетной должностью вахтера на проходной одного из заводов и был свободен. За несколько лет до этого Алексей подарил ему квартиру в центре, дед перебрался туда из родовой развалюхи в деревне и довольно быстро привык к городской жизни. Приехав, Округин сразу затеял ремонт на кухне, до которой у неприхотливого Макара Ивановича не доходили руки, заставил старика пройти серьезное обследование и отправил в отличный кардиологический санаторий. Пару раз навестил его там, чтобы убедиться в качестве лечения, а за сим отбыл обратно в Крым возрождать отечественное виноделие.
Было это четыре года назад. Алексей собирался приехать к деду месяцев через пять-шесть, но тут началась «санта-барбара» с Дженнифер.
Почему-то Округин пребывал в железобетонной уверенности, что она расстанется с ним легко, ведь все было так очевидно. И ошибся. Как истинно американская женщина Дженнифер подала на него в суд за то, что своим пренебрежением
Однако правду говорят, что беда не приходит одна. Чуть только Округин пришел в себя, и предприимчивая американка окончательно исчезла из его жизни, как в Чили, где он к тому времени имел самые обширные виноградники, случился «сахарный» скандал. Виноделов нескольких хозяйств Центральной долины уличили в добавлении в сладкие вина некого вещества, входящего в состав антифриза. Сама по себе добавка была не опасна, но публика была шокирована. Разразившийся скандал привел к кризису в виноделии страны и затронул даже тех, кто, подобно Округину, выращивал виноград совсем в других регионах и никогда не мухлевал. Чилийские вина просто перестали покупать. Это был удар ниже пояса. Алексею пришлось, не отвлекаясь ни на миг, работать день и ночь три года, чтобы сохранить то, что создавалось непосильным трудом.
В этот непростой период дед, понимая, что внуку приходится туго, выходил на связь каждую неделю и подробно рассказывал все местные новости. Сидеть сиднем в шикарной квартире Макару Ивановичу надоело через три месяца после ухода с престижной должности вахтера. Силы еще были, поэтому через знакомых он устроился сторожем на дачу в ближайшем пригороде. Работа знакомая и не пыльная, уверял дед. Хозяева наезжали только летом, зимой дом пустовал. Дед жил отдельно, как он говорил, «в сторожке», и помимо охраны хозяйского добра понемногу плотничал, кое-что чинил, топил печь. Когда Алексей спрашивал, не тяжело ли ему одному, и не опасно ли это в случае, если станет плохо с сердцем, Макар Иванович уверял, что на свежем воздухе сердце у него работает, как «пламенный мотор». Глядя на экран монитора, Алексею казалось, что дед в самом деле выглядит веселым и бодрым.
– Потерпи, дед, как только разгребу тут, сразу приеду, – успокаивая скорее себя, говорил Округин.
– Да не переживай, Алексейка! – бодро отвечал Макар Иванович. – Ты свой бизнес спасай, а я тебя в любом случае дождусь. Чего еще мне делать?
Как-то дед сообщил, что в доме появилась хозяйка. Мол, переехала поближе к природе по состоянию здоровья.
– Теперь народу тут поприбавилось. К ней еще тетки какие-то ходят, типа присматривают. Так что ты, Алексейка, не боись. Если что, и за мной присмотрят.
Округин уточнять насчет хозяйки и пришлых теток не стал, но в самом деле немного успокоился. Все-таки старик не один там кукует. Ну а в случае чего они с дедом всегда на связи. Будут созваниваться почаще, а там, глядишь, все наладится, и Округин приедет. Ему казалось, у них еще много времени. Макар Иванович крепок душой и телом, поэтому с ним ничего не может случиться.
Но вышло по-другому.
В городе детства
Они разговаривали по видеосвязи обычно в воскресенье – единственный день, когда Округин позволял себе расслабиться. Макар Иванович звонил, когда в воронежских краях начиналось утро, а «в заграницах», как любил говорить дед, наступала ночь. Алексей всматривался в дорогое лицо, вдоль и поперек испещренное глубокими морщинами, слушал дачные новости, рассказывал о своих делах и чувствовал, что счастлив.
Так было и на этот раз. Макар Иванович выглядел как обычно, говорил хоть и со старческим покашливанием, но бодро. Тоже, как всегда. Алексей спрашивал, дед отвечал, потом наоборот. Наказав старику беречь себя и не курить слишком много, он отключил скайп и пошел спать, уверенный, что услышит деда через неделю.