Королевские камни
Шрифт:
— Пусть так, но война закончена.
Он сам-то верит в то, что говорит? Похоже, верит.
— Бран поступил… неправильно, скажем так, — Гарм вытирал пальцы платком, и в этом его действии, нарочито неторопливом, Ийлэ виделся скрытый смысл.
Он пытался очистить руки от грязи.
Грязь чужая, но… у него и самого имеются грехи.
— Видите ли, Ийлэ… все, конечно, можно по — разному повернуть, но… убить вас? За что? Судить? Тем более… суд этот наделает много шуму… и корона будет выглядеть по меньшей мере смешно… а если выплывут на свет
Гарм замолчал.
И платок скомкал, сунул в рукав.
— Естественно, о вашем существовании будут знать, но и только… если, конечно, вы сами не захотите сотрудничать…
Он выразительно замолчал, ожидая, когда Ийлэ задаст следующий вопрос. Но ей не о чем спрашивать. И она тоже молчит, прижимается к мужу.
— Пострадавших от ваших… штучек много… и кое-кто справится сам. А кое — кому пригодится и помощь.
— Я не…
— Одного покойника вы подняли.
Тяжелый взгляд, испытующий, который Ийлэ с трудом выдержала. Но ведь выдержала!
— И я не требую от вас подвигов. Я понимаю, что вы — всего — навсего девушка… и сил у вас не так, чтобы много… и на всех их не хватит, — Гарм вновь посмотрел на свои руки. — Если бы ваши родители были живы… Бран убил не только их… в этом мире остались еще альвы… но их очень мало. И Корона заинтересована в каждом.
— Она… — начал было Райдо, но Гарм не позволил договорить.
— От нее не потребуют работать на износ. Заключим договор. Обговорим условия. И да… Корона умеет быть благодарной.
В благодарность королей Ийлэ верила не больше, чем в благодарность королев.
Но разве могла она отказать?
— Хорошо, — она услышала свой голос будто бы со стороны. — Но я… я не так много умею… вообще почти ничего не умею.
— Ваше «ничего», леди Ийлэ, порой гораздо больше, чем наше все.
Снова платок.
Гарм мнет его, явно собираясь сказать еще что-то… и не зная, как. Нет, ему вовсе не свойственно смущение, он давно потерял саму эту способность — смущаться, однако же сейчас он мучительно подбирает слова, не желая ввязываться в новую ссору.
— Драгоценности, — подсказывает Райдо.
Ийлэ вздрагивает от этого слова.
Камни.
И золото.
И платина, кажется, тоже. Эмали… и лаки по особому рецепту, который ушел вместе с отцом.
— Корона понимает, что эти вещи представляют для вас нематериальный интерес, — Гарм сунул платок за манжет. — И все-таки… если вы решите продать что-либо, то Корона предложит вам хорошую цену.
Продать?
Да, наверное, продать придется.
Не потому, что деньги нужны… хотя, наверное, нужны, если усадьбу восстанавливать… и на жизнь… и просто пусть будут, потому что с деньгами проще, чем без них. Но все одно… Короне нужны драгоценности. А Ийлэ…
…у нее останутся те детские кольца. И браслет.
И подвеска с черной жемчужиной.
Они дороже, чем большая бриллиантовая
…и рубиновый гарнитур.
Куда Ийлэ гарнитур?
— Мы подумаем, — сказал Райдо.
Ийлэ кивнула.
Подумают. И продадут. Все, чтобы корона забыла о них…
— В таком случае, вы не будете против, если мои люди составят опись? — Гарм поднял широкую полосу браслета. — Подобные вещи лучше не откладывать надолго… и да, конечно, вы можете присутствовать.
Ийлэ не хотела присутствовать.
Уйти.
И спрятаться. Или нет, просто вернуться на кухню, к детям. Детям она нужней, чем Особому отделу… а драгоценности — их слишком много, чтобы думать о них спокойно.
— Идем, — сказал Райдо. — Тебе следует отдохнуть…
Не на кухне.
На террасе. Лиловое небо. Желтая луна, как драгоценный камень, но пятнистый, с изъянами. Звезды россыпью… отец собирался создать ночное ожерелье, подбирал сапфиры и еще алмазы, кажется, хотя с ними не любил работать, потому как холодные больно.
И сейчас глядеть на небо зябко. Или само по себе.
Зябко молчать.
Ийлэ заговаривает первой:
— Мы продадим все…
— Ты, — поправил Райдо. — Продашь. И все — это слишком много.
— Я не хочу…
Как ему объяснить, что ей не нужно ничего? То есть нужно, но отнюдь не то, что лежало в черном саквояже. Из-за него, из-за саквояжа отец погиб.
Мама.
Ийлэ сама, та прежняя, тоже умерла. Новая на нее похожа. Наверное. Но все одно другая.
— Ийлэ, не спеши, — он был рядом, и Ийлэ была благодарна ему за близость, за то, что он, уставший, все равно возится с нею. — Это очень ценные вещи… Корона заплатит, конечно, но не в ущерб себе.
Это Ийлэ понимала.
— Я не могу смотреть на них…
— Ты не можешь, но Броннуин сможет. Это и ее наследство тоже. И других наших детей…
— Каких детей?
— Тех, которые у нас когда-нибудь появятся.
— А если… нет?
— Если нет, то появятся внуки. От Броннуин. И они спросят, где, дорогая бабушка, семейные реликвии?
Он произнес это так серьезно, что сердце екнула.
— Отдай им… пусть составляют свои списки. Утром поторгуемся. Они поймут. И настаивать не будут, потому что история эта — грязная весьма… и слишком многие в курсе дела, чтобы просто ее замять. Поэтому будут дружить… и еще потому, что ты им нужна.
Ийлэ кивнула.
— Прежде чем что-то подписывать, дашь бумаги мне. Я не хочу, чтобы моя жена работала на износ.
— Даже если от этого зависит чья-то жизнь?
— Да, — Райдо был совершенно спокоен. — Я эгоист жуткий. И меня заботит прежде всего наша жизнь. Твоя вот. Броннуин…
— Тех детей, которые будут?
— Да.
Странно было думать о детях… будут ли?
Наверное.
Или нет?
После всего, что с ней случилось… лес не спасет больное дерево.
— Я имя даже придумал. Если мальчик, то Лиулфр… ну или Варг… Варг — это значит волк. Сильное имя… а девочка — Кримхильд. Я говорил, да?