Королевский порок

Тейлор Эндрю

– Действительно, – сухо произнесла леди Квинси. – Благодарю за консультацию. Полагаю, вам с господином Марвудом нужно обсудить деловые вопросы. А я пока подожду здесь.

Мы с господином Найтом оставили ее наедине со Стивеном. По моей просьбе доктор велел слуге пойти и сказать нашему кучеру, чтобы тот подал карету к парадной двери. Господин Найт провел меня в маленькое помещение с окном, выходившим на улицу. Простотой обстановки оно больше напоминало контору, чем комнату в жилом доме. В углу стоял глобус. На столе лежала развернутая карта Русского царства, ее края были придавлены камешками.

Пока хирург выписывал для Стивена свидетельство о болезни и пропуск на следующую церемонию исцеления,

я от нечего делать глазел в окно. В дальнем конце улицы стоял высокий, очень худой человек в длинном коричневом камзоле. Одет просто – должно быть, мелкий торговец. Но мое внимание привлекла шпага у него на поясе. Это оружие носят либо знатные люди, либо головорезы из подворотен Эльзаса, однако незнакомец мало походил как на разбойника, так и на дворянина.

Мужчина вскинул голову и посмотрел на окна дома. Может, он и заметил меня, хотя сквозь стеклянные ромбы он вряд ли разглядел что-то, кроме искаженного силуэта. Затем этот человек прогулочным шагом направился прочь. Тут доктор Найт обратился ко мне, и я на некоторое время забыл про незнакомца.

– Вот, пожалуйста, сэр. Ближайшая церемония, скорее всего, пройдет в Банкетном доме – конечно, при условии, что его величество не переедет в Виндзор. Если йомен у двери не захочет вас пропустить, вам стоит лишь назвать мое имя.

Я поблагодарил доктора Найта и расплатился с ним. С большими церемониями он проводил нас до двери и помог леди Квинси сесть в экипаж, где ее уже ждала горничная. Мы со Стивеном тоже заняли свои места.

Почти в полной темноте, с задернутой кожаной шторкой, мы, подпрыгивая на мостовой, катили в сторону ворот Бишопсгейт. Благоухание духов леди Квинси быстро заполнило тесное пространство.

– Благодарю за помощь, сэр, – произнесла она. – Уверена, вы никому не расскажете о нашем визите к доктору.

– Даю слово, мадам.

Интересно, пригласит ли она меня в свой дом в Колыбельном переулке? Может быть, леди Квинси даже предложит мне выпить?

– Не стану больше отнимать у вас время. Высажу вас у стены.

– Разумеется, – ответил я, мысленно сказав себе: «Чем меньше я общаюсь с этой дамой, тем лучше». – Весьма любезно с вашей стороны.

Глава 9

В понедельник утром дождь полил снова, но на этот раз с удвоенной силой. Я стоял у окна Тихой галереи и глядел вниз, в Собственный сад. Живые изгороди и статуи выглядели замызганными, а на посыпанных гравием дорожках появились глубокие лужи. Я заметил всего двух-трех прохожих, да и те спешили. Сад они использовали лишь для того, чтобы срезать путь.

Галерея располагалась на втором этаже и тянулась от сада до реки. Впервые побывав в Уайтхолле, я впал в отчаяние, боясь, что мне суждено вечно плутать по этому беспорядочному запутанному лабиринту из всевозможных строений. Однако со временем я понял, что планировка не лишена определенной логики. В центре находятся королевские покои, принадлежащие королю и королеве, – в одни допускают посетителей, другие предназначены для личного пользования монарших особ. От них под прямым углом друг к другу тянутся два длинных ряда комнат, а между ними разбит Собственный сад. Если идти по старому саду в западном направлении, выйдешь к Банкетному дому и воротам Холбейн. Здесь много служебных помещений и правительственных кабинетов, в том числе зал заседаний совета и кабинеты лорда Арлингтона. Каменная галерея, расположенная под Тихой, идет на юг, в сторону Вестминстера. Вдоль нее немало апартаментов придворных фаворитов. В дальнем конце находятся покои герцога Йоркского.

В это дождливое утро в галерее толпились придворные, чиновники и посетители. Джентльмены прохаживались взад-вперед, шепотом переговариваясь.

То и дело раздавались приглушенные смешки. Галерея была излюбленным местом для прогулок, сюда ходили, чтобы и на других посмотреть, и себя показать. Особенно многолюдно здесь становилось в плохую погоду. Еще одним преимуществом галереи была возможность напрямую попасть во многие личные апартаменты.

Сегодня в галерее царила атмосфера сдерживаемого возбуждения. Ходили слухи, что герцог Бекингем, один из злейших врагов лорда Кларендона, вчера был восстановлен во всех своих многочисленных должностях, а значит, ему удалось вернуть расположение короля. Простые люди видели в Бекингеме своего героя, и он пользовался широкой поддержкой парламента. Воспитанный в королевской семье, Бекингем с детских лет был другом его величества, к тому же он владел баснословным состоянием. Однако до недавнего времени Бекингема держали в Тауэре: его враги утверждали, будто он заплатил астрологу, чтобы тот составил гороскоп короля, а это считается разновидностью государственной измены: ведь предсказание будущего монарха неизбежно подразумевает вопрос о его возможной смерти.

Я снова ждал господина Чиффинча. Сегодня утром он прислал записку в Скотленд-Ярд, велев мне явиться к нему по делу короны. Господин Уильямсон нехотя отпустил меня, ворча себе под нос, что «Газетт» сама себя не издаст. Во время ожидания я невольно вспоминал о Кэт Ловетт и леди Квинси. Мысли были не из приятных: своей унылостью они могли бы сравниться с погодой за окном.

Вдруг у входа в личные покои короля возникло оживление. Двери распахнулись. Стражники выпрямились, толпа притихла. Герцог Йоркский, брат короля, вышел в галерею в сопровождении двух своих советников.

Не обращая внимания на поклоны придворных, склонявшихся перед ним, будто колосья на ветру, герцог прошествовал к собственным покоям. Это был видный мужчина, однако сегодня его раскрасневшееся лицо искажала гримаса гнева. Стоило герцогу покинуть галерею, и джентльмены снова принялись шептаться, на этот раз с большим азартом.

Я отошел от окна и стал разглядывать висевший на стене женский портрет. Дама была одета в украшенное богатой вышивкой шелковое черное платье с пышными рукавами, на шее у нее висела золотая цепочка. Незнакомка глядела мимо меня, поверх моего правого плеча, и только ей одной было известно, на что она смотрит. Вышивка на платье напоминала переплетающихся змей. За спиной у дамы в ее комнату заглядывала группа женщин.

Прошло минут десять-пятнадцать, прежде чем двери королевских покоев открылись снова. На этот раз из них вышел Чиффинч, порозовевший, будто досыта накормленный младенец. По пути он кивал и улыбался всем, с кем считал нужным поддерживать отношения. Однако Чиффинч ни разу не остановился. Он сразу направился ко мне.

– Любопытно, что вы предпочли именно ее, – произнес Чиффинч, глядя мимо меня на картину.

– Не понимаю, о чем вы, сэр.

– О даме, которую вы разглядывали. Эта вдова в черном платье чем-то похожа на леди Квинси, не находите?

Я пожал плечами:

– Возможно, небольшое сходство есть, сэр. Но, по-моему, ее светлость не такая бледная.

Упоминание о леди Квинси смутило меня. Чиффинч обладал выдающейся способностью подмечать человеческие слабости. Неужели он почувствовал мой интерес к этой особе?

– И губы тоньше, чем у ее светлости, – прибавил Чиффинч, поджав собственные губы.

– Кто это?

– Не имею представления. Видимо, какая-нибудь давно почившая итальянская принцесса. Голландцы преподнесли королю эту картину в честь Реставрации. – Чиффинч отвернулся от портрета. – Следуйте за мной. – Мы прошли по Тихой галерее и оказались в каморке рядом с королевской лабораторией, окна которой выходили в сад.