Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни
Шрифт:
«Бред какойто! Похоже на бритое барокко или рококо, как там их? Он точно псих. Но зато какие деньги!» – восхитилась Анна. Ей стало смешно, когда она вспомнила селинскую дачку. Убожество, честное слово! А при мысли о баньке Анна невольно передернулась и вновь стала решать для себя дилемму: за какую сумму можно еще раз такое вытерпеть? Оказалось, что не так уж много женщине нужно времени, чтобы нарастить новую кожу и приготовиться к тому, чтобы ее вновь содрали вместе с мясом до самых костей.
На звук работающего мотора из дома вышла полная тетка
– Пошли.
Они прошли в дом и некоторое время путешествовали по первому этажу. Ленский гостеприимно распахивал перед Анной двери комнат, показывая, где что находится. Она оглядывалась по сторонам и невольно страдала оттого, что все так дорого и некрасиво. Дом был обставлен в нарушение всякой гармонии, казалось, что интерьер зависел от резкой смены настроения хозяина, кидающегося из одной крайности в другую. Изящная козетка в стиле мадам Помпадур соседствовала со столиком современного дизайна, букет из живых цветов в хрустальной вазе, пластмассовые фрукты на расписном глиняном блюде и так далее. На стенах много картин, но почти все плохие. Уж в чем в чем, а в живописи Анна разбиралась, потому что однажды решила понять, прав ее отец, считая себя гениальным художником, или не прав. Отец сильно преувеличивал свой талант, как и большинство модных живописцев, прельстивших своими творениями Ленского. Но Анна не решилась об этом заговорить, дом словно давил на нее своей показной роскошью, он казался чужим и слишком огромным.
Показав последнюю комнату на первом этаже, Ленский направился к лестнице, ведущей на второй. Поднявшись вслед за ним наверх, Анна решила, что здесь должны находиться спальни. И правда, Ленский кивнул на одну из дверей, бросив:
– Моя спальня, если интересуешься.
– А если нет? – ляпнула Анна и испугалась.
– Тогда забудь пока о том, где она находится, – прореагировал он вполне спокойно.
«Пока! – мысленно ужаснулась Анна. – Он сказал пока, значит, спать мне с ним всетаки придется. Хорошо, если не сегодня. А чего ты, собственно, хотела? Не девочка уже, должна понимать».
Они прошли дальше, и Ленский открыл перед ней следующую дверь. В небольшой, изящно обставленной комнате все было выдержано в бежевых тонах. Любимый цвет Анны. Она все поняла:
– Ах, ты был уверен, что я поеду с тобой и буду здесь жить?
– Ну, если ты польстилась в свое время на Селина, я подумал, что против моих денег ты просто не сможешь устоять.
«Мерзавец!» – крикнула про себя Анна и на всякий случай прикусила губу.
– Можно вслух, – усмехнулся Ленский. – Дозволяю.
– Два слова? Без обиды?
– Слушаю.
– Самодовольный осел. Все.
– Легче стало?
– Значительно.
– Тогда двинемся дальше. Нравится тебе здесь?
– Здесь да.
– А в остальных комнатах?
– Неплохо, – Анна опять стала осторожничать.
– А я думал, у тебя вкус есть.
– Не так сразу. Я еще поужинать хочу, не забывай, что я с работы. Вот наемся и тогда скажу, что обо всем этом думаю. Кстати, что я буду носить? Одежду ты мне, случайно, не успел подобрать?
– Вот еще! Можешь пошарить в моем гардеробе, мы примерно одного роста, найдешь пару брюк и рубашек, а потом поедешь и чтонибудь себе купишь. Допустим, домашние тапочки и халат. Вывозить тебя в свет я пока не намерен.
– Я не вожу машину, а общественным транспортом вблизи и не пахнет.
– Отвезут, – равнодушно пожал он плечами. – Вообщето пора научиться самой водить машину, может, когданибудь пригодится, но этот пробел мы с тобой ликвидируем потом, а пока пойдем в мою любимую комнату, там стол уже накрыли.
Эта комната Анне понравилась. Вопервых, из нее были видны огоньки в окнах коттеджей, расположенных по соседству. Уже коечто, хотя и не Москва, и не пятнадцатый этаж, а всего лишь второй. Потом здесь находился камин. Камин этот был затоплен, возле него стояли два уютных кресла, между ними низкий столик, изысканно сервированный. Анна поморщилась только, увидев безобразный глиняный кувшин. Ну, видимо, без этого никак нельзя. Большая часть комнаты оказалась пустой, но главное, в ней не имелось ничего для лежания, за исключением медвежьей шкуры на полу.
«Ну, на шкуре – это пошло. Ленский на такое не пойдет», – решила Анна, усаживаясь в глубокое и черное кресло.
– Что ты пьешь? – спросил Ленский.
– Шампанское.
– Всегда, даже без повода?
– А что, жалко?
– Язва ты.
– Мне это уже говорили.
– Пункт первый: никогда не вспоминай при мне о других.
– Хорошо, не буду. Только скажи сразу, какой пункт второй?
– Я уже почти жалею, что с тобой связался. Слишком много сил придется потратить на твое воспитание.
– Я есть хочу. Язвлю, потому что голодная. А сытая я спокойна.
– Тогда придется хорошо тебя кормить. Закуски будешь или сразу горячее?
– Все. Сегодня даже пообедать толком не удалось.
Анна ела, ела и все никак не могла утолить голод. Ленский же больше смотрел на нее, чем в свою тарелку.
– Ты на диете, Владимир?
– Что ж так скучно: Владимир? Сократи уж какнибудь.
– Как?
– Для Вовки я староват, хотя бы Володя.
– Кстати, из всех мужских имен ни одно мне не нравилось меньше.
– Спасибо. Твое имя мне тоже никогда особенно не нравилось.
– Придумай чтонибудь интересное, по своему вкусу.
– А что? Аня? Нюся? Нюта? Пожалуй, мне больше нравится Нюра. Сойдет?
– Ладно, тогда мне среди всех производных твоего имени больше всего нравится Дима.
– Приятные воспоминания о какомнибудь юном возлюбленном? – усмехнулся Ленский.
– Эту тему мы уже закрыли пунктом первым.
– Я могу задавать вопросы, а ты обязана на них отвечать. Кстати, это и есть пункт второй. Так кто такой Дима? Твоего сбежавшего мужа зовут не так.