Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространённых преимущественно во Франции и в Англии
Шрифт:
Пожалуй, еще сильнее Марк Блок интересуется одной особенностью английского обряда, отсутствующей в обряде французском; целую главу он посвящает «второму чуду, сотворенному английскими королями, — целительным кольцам». С начала XIV века каждый год в Великую Пятницу английский король клал на алтарь монеты, затем «выкупал» их, кладя на их место эквивалентную сумму в любой валюте, а первые монеты шли на изготовление колец, которые вручали разным больным, в первую очередь эпилептикам, и те, нося эти кольца, именуемые cramp-rings, выздоравливали.
Марк Блок дает образцовое описание обряда и жестов, производимых при его совершении королями Англии. Чтобы выявить «магические истоки обряда с кольцами», он сближает его с употреблением различных талисманов и показывает, что в обряде этом «центральным было действие в определенном смысле юридическое: принесение в дар золотых и серебряных монет и их выкуп за эквивалентную сумму». Затем он подчеркивает, что этот процесс, в основе которого лежали магические традиции, был процессом историческим: «чудотворная королевская власть присваивала себе магическую процедуру». Внимание Блока к элементам церемониала выдает в нем антрополога. Прежде всего, он стремится определить пространственные и временные рамки церемониала, принципиально важные, когда речь идет
Список иконографических материалов, составленный Марком Блоком, следовало бы расширить и проанализировать более систематически, чем это сделано автором «Королей-чудотворцев». Местом проведения целительного обряда авторы этих картин, миниатюр и гравюр избирают либо церковь, либо королевский дворец, либо любую нейтральную территорию, которой пребывающий в ней король сообщает сакральный статус. Возникает впечатление, что нередко, по причинам как символическим, так и практическим, обряд совершали в пространстве, так сказать, компромиссном — капелле королевского дворца, саду церкви и проч. Обряд часто связывался с мессой, а порой и с причащением короля под обоими видами. Английские короли, как замечает Марк Блок, с большим трудом избегали своего рода растворения в церковном пространстве. Исцеление золотушных посредством возложения рук превращается у них в настоящую церковную литургию. Чудо с кольцами совершается в дворцовой капелле в Великую Пятницу, причем алтарь играет в нем центральную и основополагающую роль [31] .
31
Например, английские короли освящают целительные кольца исключительно в Великую Пятницу.
Кто же направляет и контролирует исполнение обряда? Во время коронации и помазания эту функцию по отношению к королю Франции и викарным епископам берет на себя церковь в лице архиепископа Реймсского. Что же касается самого целительного обряда возложения рук, то не является ли в этом случае король не только участником церемонии, но и лицом, совершающим богослужение?
Наконец, Марк Блок подчеркивает, что в обряде очень важную роль играют сакральные предметы. Среди подготовительных материалов к книге мы находим список того, что Блок назвал «составляющими» сакральной королевской власти: «королевский знак; сосуд святого Фомы (Томаса Бекета); реймсский Священный Сосуд; камень из Скона; короли и львы; геральдические лилии (и орифламма); причащение под обоими видами; Священное Копье; меч; формулы, произносимые при коронации; скипетр; корона; кольцо (и cramp-rings)». Однако, как тонко замечает Марк Блок, предметы эти используются в обществе, у которого есть своя история (да и бывают ли общества, истории лишенные?), и люди Средневековья наделяют их историческим статусом, обретенным в определенную эпоху, при определенных обстоятельствах. Земная история реймсского Священного Сосуда началась в тот день, когда святой Ремигий крестил Хлодвига; история сосуда святого Фомы — в ту пору, когда епископ оказался в изгнании во Франции; история сосуда из Мармутье — в тот день, когда в тамошнем монастыре святой Мартин поскользнулся и сломал ребро, после чего с небес спустился ангел, принесший святому божественный бальзам для исцеления. Елеем из Мармутье был помазан в Шартре в 1594 г. Генрих IV, а прежде тот же елей был доставлен к смертному одру Людовика XI и (согласно легенде) использован для помазания Людовика VI в Орлеане в 1108 г. [32] На обложке одной из тетрадей Марка Блока написано: «предметы, используемые при коронации, приобретают историческую ценность», а на одной из карточек значится: «стремление видеть в символическом предмете, с которым связано начало обряда, предмет исторический». Историк Марк Блок разглядел в христианстве его глубинное стремление вписаться в историю. История вовлекает в себя все: традицию, фольклор, символы.
32
См.: Gasnault P. La Saints Ampoule de Marmouder // Analecta Bollandiana. Melanges offerts a Baudouin de Gaiffier et Francois Halkin. 1982. Т. 100. P. 243–257. Следует заметить, что во всех этих эпизодах божественного вмешательства структурная модель, функция в пропповском смысле слова, остается, несмотря на перемены внешнего порядка, неизменной. В IX веке возникает легенда о реймсском Священном Сосуде, принесенном голубтй (Святым Духом) во время крещения Хлодвига в начале VI века; в начале XIV века появляется легенда о Сосуде святого Фомы (врученном ему Девой Марши в конце XII века); в начале XVI в. рождаются сказания о Священном Сосуде из Мармутье, который известен гораздо меньше и потому нуждается в гораздо более пышном легендарном оформлении (в конце IV в. его вручает святому Мартину ангел; в начале XII века содержащийся в нем елей используется при коронации Людовика VI, в конце XV века к нему прибегает Людовик XI).
От этого Марк Блок переходит к более общей проблеме «чудесной и священной королевской власти» в западном Средневековье.
Он совершает экскурс в историю священнической королевской власти. Результат выходит весьма скудный. В самом деле, если в Византии басилевс сумел соединить в своих руках власть и светскую, и духовную, на Западе ничего подобного, никакого цезаропапизма не наблюдалось. Короли (и император) колебались между двумя решениями либо пытались их сочетать. Первое решение заключалось в том, чтобы четко различать духовное и светское и сделаться независимыми властителями земного государства; я бы назвал это политическим аверроизмом (исходя из доктрины о двух истинах, истине веры и истине разума). Второе решение — в том, чтобы, уподобившись папам, которые в силу своего права отпускать или не отпускать грехи притязали на контроль над светской властью, получить некоторую власть в области духовной, а для этого добиться — в определенной мере — священнического статуса. Марк Блок обращает здесь внимание на то обстоятельство, что способы, с помощью которых короли пытались внедриться в церковную иерархию, гораздо более очевидны не на примере понятия rex-sacerdos, выдвинутого теологами и теоретиками в ходе великого спора между Священством и Империей, но в области литургии, на примере трактатов или требников. Что же касается церкви, то она стремилась низвести королей до роли иподьяконов, тогда как сами короли и их окружение, если судить по церемониалу, стремились построить «рукоположение» в королевский сан по образцу поставления в епископы. Впрочем, это исследование еще очень далеко от завершения; в книге Блока сделаны лишь первые шаги.
Затем Марк Блок переходит
«Священный Сосуд, лилии, ниспосланные с небес, орифламма, также имеющая божественное происхождение, прибавим сюда способность исцелять страждущих — и мы получим ту совокупность чудесных свойств, которую апологеты династии Капетингов отныне без устали будут предлагать вниманию Европы, в надежде снискать ее восхищение». Таким образом, помимо королевских инсигний в буквальном смысле слова, помимо тех regalia, которые, в противоположность Священному Сосуду, хранящемуся в аббатстве Святого Ремигия в Реймсе, пребывают в королевском аббатстве Сен-Дени (корона, меч, золотые шпоры, позолоченный скипетр, Богоматерь с рукой слоновой кости, шелковые фиолетовые штаны, расшитые геральдическими лилиями, фиолетовый подрясник, «в какой облачаются иподьяконы перед мессой», также фиолетовая мантия без оплечья [33] ), королевская власть отличается тем, что обладает сверхъестественными предметами, ниспосланными с неба, и, наконец, целительным даром. Эти предметы и этот дар способствуют установлению прямой связи между королем и Богом, однако на определенном уровне между ними сохраняется посредник: Священный Сосуд был вручен святому Ремигию; пребывает этот сосуд в аббатстве Святого Ремигия, и в день коронации именно настоятель этого аббатства приносит сосуд на церемонию и уносит его назад, помазывает же короля архиепископ Реймсский. Кстати, если реймсский архиепископ Хинкмар, первым сообщивший письменную форму легенде о Священном Сосуде, и заимствовал ее, как полагает Марк Блок, из реймсских фольклорных традиций, описанием этого чуда он, вне всякого сомнения, занялся в первую очередь для того, чтобы утвердить главенство реймсской церкви над прочими церквами, а также чтобы установить, на каролингский лад, контроль церкви над монархией.
33
Все эти предметы хранятся в аббатстве Сен-Дени не с 1260 г., как считал П. Э. Шрамм, но по крайней мере с середины XII века, поскольку они безусловно находились там в момент коронации Филиппа-Августа (1179). См.: Recueil des Historiens de la France. T. 12. P. 215; Berger E. Annales de Saint-Denis // Bibliotheque de l'Ecole des chartes. 1879. T. 40. P. 279–288. Об орифламме см.: Contamine Ph. Loriflamme de Saint-Denis aux XIV et XV siecles. Etude de symbolique religieuse et royale // Annales de l'Est. 1973. № 3. P. 179–244.
Марк Блок не сопоставляет целительную мощь французских и английских средневековых королей с мощью харизматических лидеров других обществ, ибо сознает ограниченность сравнительного метода, которым, впрочем, весьма охотно пользуется. Опираясь на своего основного учителя в антропологии, Фрэзера, он упоминает верования и обряды племен, населяющих Океанию, и способности вождей, обитающих на полинезийском острове Тонга. Однако это — случай исключительный; одно из главных правил настоящего компаративиста Блок формулирует так: «Изучение полинезийских племен показывает, что им были присущи представления о сакральности царской власти, сходные с теми, какие господствовали и под другими небесами, в античной и даже средневековой Европе; из этого, однако, никак не следует, что в Европе можно обнаружить все те установления, какие имеются в Океании…) Среди первых миссионеров многие были убеждены, что "дикарям" присущи — в более или менее четкой форме — разнообразные христианские верования. Остережемся совершить ошибку противоположного свойства и не станем переносить нравы антиподов в Париж и Лондон».
Затем Марк Блок делает отступление, посвященное двум легендам королевского цикла, не имеющим отчетливо христианского характера: королевскому знаку и отношению львов к королям. Согласно народным верованиям, не признанным церковью, король Франции, подобно другим государям, имеет на коже — чаще всего на правом плече, реже на груди — ярко-алый знак, пятно, naevus в форме креста. По всей вероятности, это тот самый знак, который Карл VII по секрету показал в Шиноне Жанне д'Арк, дабы убедить ее, что он в самом деле законный сын Карла VI. Следы этого верования обнаруживаются как в эллинистической древности, так и в Новое время, когда на обладание королевским знаком притязали некоторые европейские шарлатаны. С другой стороны, простой народ верил, что «никогда львы не набросятся на истинного короля». А некий доминиканец, посол Эдуарда III в Венеции в 1340 г., уверял дожа, что английский король «согласен признать Филиппа де Валуа королем Франции, если тот войдет в клетку с голодными львами и выйдет из их когтей невредимым».
Наконец, Марк Блок предлагает вниманию читателя пространный и крайне оригинальный анализ контаминации (центральное понятие фольклористики, которым приходится пользоваться историку) поклонения святому и королевского целительного обряда. С начала Х века в Корбени (департамент Эна) народ поклонялся святому, рожденному на полуострове Котантен, Маркульфу или Маркулю, который — по-видимому, в XIII столетии — также специализировался на исцелении золотушных, чему, скорее всего, способствовала этимологическая игра слов: mar — «плохой» + cou(l) — «шея». Дар святого сблизился в сознании народа с даром королей, и два культа слились воедино. С XIV по XVII век все короли Франции, кроме Генриха IV, после коронации делали крюк, чтобы заехать в Корбени, прикоснуться к главе (черепу) святого, а затем, упрочив свою мощь за счет мощи святого, совершить над собравшимися в аббатстве золотушными обряд возложения рук. Людовик XIV и его преемники предпочитали поклоняться мощам святого Маркуля не в Корбени, а в Реймсе, и по их приказу в день коронации раку доставляли туда.
С контаминацией поклонения святому Маркулю и королевского чуда Марк Блок связывает третье народное верование, исторически родственное двум первым. Во многих краях люди верили, что если в семье рождается семь мальчиков подряд, то самый младший — седьмой сын — непременно вырастет колдуном и целителем. По сходству с королями, также наделенными целительной мощью, седьмым сыновьям стали приписывать не только способность исцелять золотушных, но и наличие отличительного знака на теле. Наконец, по заведенному обычаю, прежде чем начать пользоваться своим целительным даром, седьмые сыновья должны были совершить паломничество в Корбени, к реликвиям святого Маркуля. Марк Блок, собравший огромный материал, свидетельствующий о распространении этого верования во французских провинциях, в Европе и даже в Америке у индейцев чироки, особенное внимание обращал на взаимопроникновение трех явлений (культа святого, королевского обряда и народных суеверий), на историческую встречу народного верования с обрядами, одобряемыми или, по крайней мере, допускаемыми церковью.