Короли и капуста (сборник)
Шрифт:
В один прекрасный день я прискакал к лавочке с большущим букетом голубой вербены, я набрал его в стаде диких цветов, которое паслось на лугу Отравленной Собаки. Дядюшка Эмсли покосился на букет и спросил:
– Слыхал новость?
– Скот вздорожал? – спрашиваю.
– Уиллела и Джексон Птица вчера поженились в Палестине, – сообщает он. – Вот сегодня утром получил письмо.
Я уронил цветы в бочонок с сухарями и выждал, пока новость, отзвенев в моих ушах и скользнув к верхнему левому карману рубашки, не проняла меня наконец до кончиков пальцев на ногах.
– Не сочтите за труд, повторите еще раз, дядюшка
– Поженились вчера, – повторяет дядюшка Эмсли, – и поехали в свадебное путешествие в Вако и на Ниагарский водопад. Да неужели ты все это время ничего не замечал? Джексон Птица ухаживает за Уиллелой с того самого дня, когда пригласил ее покататься.
– С того самого дня… – почти завопил я, – тогда какого же черта он заливал мне про блинчики? Объясните хоть вы мне…
При слове «блинчики» дядюшка Эмсли вздрогнул и попятился.
– Кто-то добряче навешал мне лапши на уши с этими самыми блинчиками, – говорю я, – и я дознаюсь кто. Уверен, вы в курсе дела. Выкладывайте, или я, не сходя с этого места, замешу из вас оладьи.
Я перемахнул через прилавок к дядюшке Эмсли. Он схватился за кобуру, но его пулемет был в ящике и он не дотянулся до него на два дюйма. Я ухватил его за ворот рубахи и толкнул в угол.
– А ну говори, – приказываю, – или сам превратишься в блин. Мисс Уиллела пекла блинчики?
– Да в жизни ни одного не испекла, я ни разу не видел, – говорит дядюшка Эмсли, поуспокоившись. – Успокойся, Джад, успокойся. Ты взбудоражен, и рана в голове затмевает твой рассудок, старайся не думать о блинчиках.
– Дядя Эмсли, – говорю я, – я не ранен в голову, но я, видно, растерял свои природные мыслительные способности. Джексон Птица сказал мне, что преследует мисс Уиллелу с целью выведать ингредиенты в рецепте блинчиков, и попросил меня помочь ему Я пытался – и вот вам результат. Что он сделал, этот красноглазый овчар, накормил меня беленой, что ли?
– Отпусти-ка мой воротник, – просит дядя Эмсли, – и я все расскажу тебе. Да уж, вижу, Джексон Птица надурил тебя. На следующий день после того, как они с Уилеллой ездили кататься, он наказал мне и Уиллеле остерегаться, когда ты заговариваешь о блинчиках. Он сказал, что однажды у вас в лагере пекли блинчики и кто-то из ребят треснул тебя по башке сковородкой. И после этого, мол, стоит тебе разгорячиться или взволноваться, рана начинает тебя беспокоить и ты становишься вроде как сумасшедшим и бредишь блинчиками. Он сказал, что нужно только тебя успокоить и сменить тему, и ты не опасен. И мы с Уиллелой старались вовсю – ты же видел, как. Н-да, – протянул дядя Эмсли, – этот овцевод, Джексон Птица, – тот еще тип.
По мере всего рассказа Джад медленно, но уверенно смешивал соответствующие порции из своих мешочков и баночек, так что в конце концов водрузил передо мной готовый продукт – пару румяных пышных блинчиков на оловянной тарелке. Из какого-то потайного уголка он извлек в придачу кусок превосходного масла и бутылку золотистого сиропа.
– И как давно это произошло? – спросил я.
– Три года назад, – ответил Джад. – Сейчас они живут на ранчо Шелудивого Осла. Но я не видел с тех пор ни его, ни ее. Говорят, Джексон Птица обставлял свою ферму качалками да гардинами все время, пока морочил мне голову этими блинчиками. Ну, я погоревал да забыл. А мальчишки до сих пор надо мной потешаются.
– А эти блинчики приготовлены по тому самому рецепту? – поинтересовался я.
– Да не было ведь никакого рецепта, – отвечал Джад. – Ребята все кричали о блинчиках, пока сами на них не помешались, и я вырезал этот рецепт из газеты. Ну, как тебе?
– Восхитительно! – оценил я. – А ты сам не хочешь, Джад?
Я уверен – он вздохнул.
– Я? – отозвался Джад. – Я в рот их не беру.
По первому требованию
В те времена скотоводы были помазанниками Божьими. Они были повелителями пастбищ, королями стад, лордами лугов и баронами говядины. Они могли бы разъезжать на золотых каретах, будь им это по вкусу. Они просто купались в деньгах. Им даже казалось, что денег у них больше, чем положено приличному человеку. И они покупали шикарные часы с огромными драгоценными камнями на крышке – так, что все это великолепие натирало им мозоли на ребрах, и калифорнийское седло с серебряными гвоздиками и стременами из ангорской кожи, и угощали виски каждого встречного – но куда еще было тратить деньги?
Те герцоги лассо, которые имели жен, были не столь ограничены в своих возможностях по части освобождения от излишков капитала. Созданный из адамова бедра пол гораздо более изобретателен на этот счет, и этот гений облегчения кошельков может годами дремать в его представительницах, но никогда, никогда, о братья мои, не исчезает полностью.
Вот как случилось, что Длинный Билл Лонгли, гонимый женой человек, покинул заросли чапарраля возле Бар Серкл Бранч на Фрио и прибыл в город, дабы вкусить местных удовольствий, радостей и успеха. У него имелся капитал в полмиллиона долларов, а доход беспрестанно и неуклонно рос.
Длинный Билл получил образование в скотоводческом лагере и на степной тропе. Удача и бережливость, ясная голова и зоркий глаз на таящиеся в телке достоинства способствовали его продвижению от простого ковбоя до владельца стад. А тут начался бум в скотопромышленности, и Госпожа Фортуна, осторожно пробираясь меж кактусов, подошла и опорожнила рог изобилия на пороге его ранчо.
В маленьком западном городке Чаппароза Длинный построил себе уютнейшую виллу. И тут он оказался в ловушке общественных дел. Он был обречен стать столпом общества. Сначала он пытался вырваться, словно мустанг, впервые угодивший в корраль, а потом сдался и повесил на стену шпоры и арапник. Праздность тяготила его, девать время было некуда. И он взялся за организацию Первого Национального банка Чаппарозы, и был выбран его президентом.
Однажды в банке появился невзрачный человечек, с геморроидальным цветом лица, в очках с толстыми стеклами и просунул служебного вида карточку в окошко кассира Первого Национального банка. Не прошло и пяти минут, как весь банк стоял на ушах, выполняя распоряжения приехавшего ревизора.
А этот ревизор, мистер Дж. Эдгар Тодд, оказался весьма дотошным.
Окончив свои труды, ревизор снял шляпу и отправился в кабинет президента банка, мистера Уильяма Р. Лонгли.
– Ну, и что скажете, – спросил Длинный своим низким тягучим голосом. – Нашли, к чему придраться?