Короли рая
Шрифт:
Кейл чувствовал, как и его бросает в нервный пот, но только из-за своих юнг. Он уже знал собственную судьбу – свою последнюю маленькую хитрость, на которую ушло несколько ночей упорных уговоров. Но давай поглядим, что сделаешь ты, Квал. Давай просто поглядим.
Он посмотрел в сторону бухты на сгрудившуюся толпу и на другие команды, что рассаживались по своим лодкам, – волны спокойно покачивали их на легком ветерке, а прозрачная голубая вода искрилась на высоком солнце. Весла стучали о леера и друг о друга, когда его юнги в последний раз проверили их на предмет изъянов и
Ладони и подмышки Кейла вспотели, но он выдохнул и стиснул рукояти весел, чувствуя, как его мозоли плотно прилегают к древесине, – ощущение столь знакомое и в то же время такое странное, как воспоминание о другой жизни.
Несмотря на всю борьбу, подготовку и боязнь, почему-то казалось, этот самый момент никогда не настанет, вызов так и не последует. Но вот час пробил, и Кейлу не осталось ничего другого. Он наконец-то ощутил приятное онемение в мышцах рук и ног и свободу в груди. Он ощутил тепло полуденного солнца на своем лице и закрыл глаза, потом услышал, как Лауаки говорит: «Спокойно, парни, вы знаете, что делать», в то время как его подопечные топали ногами или упирались лбами в ладони.
И Кейл в самом деле знал. Это было похоже на одиночный заплыв, пока твоя команда на берегу или поглощена собственными тяготами: весь мир на мгновенье исчез, пока его титулы и богатства не отошли на второй план и пока не прекратилась даже борьба против воли других и не осталось только море. Больше нечего делать, кроме как грести.
Лани умиротворенно сидела рядом с королем. Она махала и улыбалась детям в толпе, изо всех сил стараясь выглядеть царственно, уверенно и дружелюбно. Как-никак, она неформально представляет свой народ.
С другой стороны от нее так же вела себя тетя Кикай, обмахиваясь бумажным веером, хотя день был не слишком жарким.
– Фара-че, в какой лодке будет Кейл? – Она уже задавала этот вопрос и, вероятно, с полдюжины других за последние несколько минут.
– Вторая справа, сестра, как ты прекрасно знаешь.
– О да, вторая справа. – Она прищурилась и подалась вперед. – Разве это не захватывающе? – Она дернула принцессу за рукав, будто девчонка.
– Да, очень захватывающе, – сказал монотонным голосом король.
Вокруг деревянных трибун горело кольцо благовоний, призванных побороть смрад из гавани, но эта битва протекала безуспешно. Из-за свечей воздух лишь чадил тухлой рыбой и затхлым потом вперемешку с пряностями, духами и ромом. Люди сидели или стояли по всему пляжу – семьи, парочки, вельможи и простолюдины. В толпе расхаживали мужчины, женщины и дети, продавая все – от рисовой пасты до побрякушек, сладкого чая и резных предметов культа. Трибуну Фарахи окружали солдаты в мундирах, а еще больше наверняка дежурили поблизости.
Немного поодаль сидели Тейн, Ману и Рани, и принцесса искоса взглянула на них, в который раз подметив, насколько все они похожи. Все трое, с хорошо сложенными рослыми телами в тканях и шелке синего и серебристого цветов и серьезным выражением на смуглых лицах, восседали с прямыми спинами. У них были густые брови, тонкие губы и увесистые носы, как у большинства островитян. Все трое – чуть более крупные, не столь впечатляющие подобия отца, рассудила она без особого интереса и улыбнулась, припомнив отличительные черты Кейла.
Даже женщины завидовали его бровям и ресницам, его ярким круглым глазам, полным губам и тонким скулам. Неудивительно, что он недолюбленный сын – в нем едва ли есть что-то отцовское.
– Не правда ли, мой брат красив, когда одет по-королевски, а не как злой волшебник, Лани-че?
Она изображала вежливость, однако была права. Фарахи отказался от своих обычных пестрых одежд и, как его сыновья, облачился в шелка традиционных для Алаку цветов, синего и серебряного; контраст с его металлическим венцом и густыми черными волосами притягивал взор. Само собой, у него был тот же мужественный облик, что и у его сыновей, и время от времени Лани вспоминала, что королю Фарахи нет еще и сорока и он может легко брать новых юных жен.
– Очень красив, тетушка.
– Ммм, – сказал король, не глядя на нее. – Остерегайся комплиментов моей сестры, принцесса. Они часто помогают ей лучше всего.
Лани улыбнулась и вежливо кивнула – и потому, что он король, и потому, что сказал правду. Кикай очаровывала ее с самого детства – она была всем, чем не являлась родная мать Лани. Умело перевоплощаясь что ни миг из робкой и беспомощной в смелую и обаятельную, Кикай обладала полным доверием короля, и ее равно любили и боялись слуги, простолюдины, оранг кайя и дворянство. Она так и не вышла замуж повторно, когда умер ее первый муж – ей и не требовалось, – и Лани знала, что у нее есть тайные любовники, как минимум один. О, быть могущественной и свободной, как она, – чего еще можно желать?
Положение Лани было совсем иным. Во-первых, ее брат не был королем Шри-Кона, да и вообще она почти не помнила свою настоящую семью, кроме матери, иногда наносившей визиты. Остальных она не видела с самого детства. Ни разу.
Страна, в которой она родилась, продолжала существовать без нее, за морем в сотне миль отсюда – место, населенное фермерами и людьми холмов, которым правила одна семья. Моя семья, подумала она с некоторой гордостью. Так было на протяжении сотен лет.
Ее прислали сюда лишь для того, чтобы укрепить мир между Шри-Коном и Нонг-Минг-Тонгом, потому что конфликт нанес ущерб обоим королевствам. Она была уверена, что была здесь, возможно, для того, чтобы однажды выйти замуж за кого-то из Алаку, хотя оба народа выглядели и вели себя достаточно по-разному, чтобы друг друга ненавидеть. Но за кого именно?
Почти наверняка это окажется Тейн. Не потому ли ему еще не подыскали жену, что дожидаются, когда Лани достигнет совершеннолетия и станет его первой женщиной? Если так, это не понравится вельможам обеих земель. Наследник престола, женившийся на иноземке? Его сыновья, в чьих жилах течет кровь королей-землепашцев?