Корона из шипов и тайн
Шрифт:
Подойдя ближе, Ирэн посмотрел Артуру прямо в глаза, пытаясь увидеть в них правду и спросил:
– Какие дела ты водишь с ним?
– Пустяки
.
–
О
тмахнулся Артур, и подтолкнул Ирэна к дому – Идём, матушка как раз с рынка вернулась, а старуха пирогов испекла, они будут очень рады тебе.
Едва парни переступили порог, как хрупкая темноволосая женщина кинулась к ним и крепко обняла сына. Он глубоко вдохнул сладкий запах сдобы, впервые за долгие годы не смешанный с запахом вывариваемого жира.
– Ирэн.– Выдохнула она, тихо всхлипывая и перебирая руками пряди его иссиня-черных волос.
Сын так сильно перерос мать, что женщина могла лишь склонить голову ему на грудь, обнимая.
– Матушка!– Улыбнулся Ирэн, отстраняясь.
В Братстве он быстро отвык от материнской любви и ласки. Охотникам не пристало навещать матерей, им так же запрещалось иметь жён и детей. Рэн понимал зачем всё это, ведь Охотники обязаны быть бесстрашными, не иметь привязанностей, закалять своё сердце день ото дня, чтобы смело идти в бой… Однако понять и принять – разные вещи.
– Ну здравствуй, Ирэн. – Раздался тихий хриплый голос из угла комнаты.
Парень повернул голову, с удивлением вглядываясь в лицо своей бабки, которая выглядела сейчас словно оживший мертвяк. Рэн только сейчас осознал, насколько же старой была женщина, родившая его мать уже разменивая седьмой десяток.
– Проходи, Рэн, поешь с нами! – Его мать засуетилась, откидывая длинные волосы за плечо и Рэн заметил, что и её года не обошли стороной, оставив в них россыпь серебрящихся прядей. За те полгода, что он не навещал их, матушка изменилась. Уже не было того блеска в темно-карих глазах, не было жизни в её движениях. Эта зима выдалась сложной для них всех.
– Как вы справляетесь?– спросил он Артура, усаживаясь на скамью у стола.
– Справляемся.– Улыбнулся в ответ его побратим – За нас не волнуйся. Я позабочусь о твоих родных, обещаю.
– Они и твои родные, с тех пор как тень пришла за нами обоими и ты остался рядом со мной.
Артур кивнул, всё ещё улыбаясь.
– Припоминаю тот день, кажется я успел упасть лицом в грязь, а потом помочился прямо в штаны. Были деньки, однако.– Артур тихо рассмеялся и Рэн, не сдержавшись, улыбнулся в ответ.
– Да ты бы и сейчас обмочился, если бы увидел тень.
Кувшин тяжело ударил по столу и парни повернулись на звук.
–Так, вы оба, чтобы более не было этих разговоров в моём доме.
Матушка упёрла руки в бока, стараясь выглядеть разгневанной, но Ирэн видел лишь любовь в её глазах и ни капли злости.
Посчитав момент подходящим, он вытянул небольшой мешочек и разместил его на столе, поближе к матери. Монеты глухо звякнули, ударяясь друг о друга.
– Здесь одна бурая золотая, половина десятка белёных серебрушек, и медяки. Должно хватить на несколько месяцев, а то и дольше, если будете экономить.
– Ирэн, тебе не стоило.– Тихо сказала женщина, не отрывая взгляда от мешочка с монетами.
– Стоило. Это единственное, что я могу для вас сделать.
Ирэн склонил голову, чтобы не видеть голода в глазах матери. Единственное, что он мог делать последние двенадцать лет в Братстве, это понемногу наскребать монеты скудного жалованья, чтобы передать их семье, и стараться из всех сил быть полезным людям, а иначе зачем тогда всё это, зачем клятвы и долг службы длиною в жизнь.
Артур по-братски крепко обнял Рэна, не сказав ни слова. Однако по его частому дыханию, и худобе, что усилилась за последнюю половину года, Ирэн понимал, как нужны ему эти деньги, ему и матери со старухой.
Глава 7
За гранью на востоке. Мёртвый лес.
Лу
Рваный вдох и хриплый выдох, по горлу поднялась жёлчь. Перекатившись на бок содрогнулась от спазма, меня вырвало. Глаза болели, словно в них песка насыпали. Кровь стучала в висках, в голове ужасно гудело.
Перевернулась на спину, пытаясь выровнять дыхание.
Хотелось воды и раздеться. Жарко, я вся вспотела.
Наконец-то пересилив своё тело, заставила веки подняться, щурясь от яркого солнечного света.
Перед глазами показалось ясное голубое небо, обзор на которое перекрывали крючковатые ветви деревьев, усеянные ярко-зелёными листьями. Белые пушистые облака плавно протекали по небосклону, а в просветах, то выныривая, то вновь скрываясь из виду, освещали землю два солнца. Одно из светил было вдвое меньше другого, как будто ещё не успело достаточно приблизится и показаться в полном размере.
Я смотрела и смотрела, ожидая когда наваждение пройдёт, но ничего не менялось. Ветер шелестел среди деревьев, немного остужая разгорячённую кожу, раскачивал ветки в вышине, а те завывали, кренясь то в одну сторону, то в другую.
Спустя несколько минут простое созерцание перешло в настороженное, а затем в паническое.
Под курткой по спине прокатилась капля пота.
Подскочив на месте, развернулась, вокруг раскинулся лес в самом разгаре летней поры. Невозможно, только что была зима. Где я?
Вокруг не было никого, чтобы задать этот вопрос вслух. Лихорадочно соображая и вспоминая вчерашний вечер, скинула зимнюю куртку и обвязала её рукава вокруг талии. Футболка прилипла к телу, как и джинсы.
Вчера я была в клубе, я пела. Я увидела мужчину с татуировкой глаза на лбу и сбежала, не на шутку испугавшись.
Потом… А что было потом?
Помню, как схватила одежду и наспех переоделась, забыв про свитер. Помню, как выскочила на улицу, а там, из тени переулка, мне на встречу вышел кто-то, или скорее что-то. Помню, как оно зашипело на меня и сразу стало так холодно и больно. А потом был тот человек, с глазами цвета янтаря, и я побежала со всех ног. Но недостаточно быстро, он вцепился в меня мёртвой хваткой, и что-то случилось, а потом в воздухе образовалась искрящаяся зелёная дуга. И всё, после этого ничего, темнота.
Глубокий вдох и выдох, какая-то чушь. Нужно найти выход из леса и тогда всё станет понятно. Всегда и всему можно найти объяснение.
Лес был странным и старым. Деревья возвышались надо мной, словно гиганты, наблюдающие за песчинкой с высоты своего роста, их узловатые ветви, переплетаясь, тянулись к небесам. Широкие стволы были необъятны, а массивные корни, словно змеи, торчали над замлей, раскидываясь повсюду.
В некоторых местах трава оказалась притоптана, а сухие ветки поломаны. Решив, что это может быть лесной тропой, я направилась вперёд, ругая себя за абсолютное отсутствие умения ориентироваться на местности.