Корона клинков
Шрифт:
Осокорь же снова сошёл на берег и отправился ночевать в небольшую таверну на окраине Лероны, где снял каморку под крышей. Усталость и нервное напряжение минувшего дня сделали своё дело, не успела голова легата коснуться подушки, как он провалился в сон.
Когда часы на городской Ратуше пробить десять, из сенаторского парка вышел Бестия в сопровождении целого отряда одетых в гражданское платье солдат.
Стражники у ворот удивлённо отсалютовали ему.
— Одно слово, клирик, — шёпотом сказал один другому, когда отряд скрылся из виду, — ни за что не поверил бы,
— Что правда, то правда, — согласился другой, опасливо оглядываясь, хотя у него за спиной была только узорная решётка ворот, — болтают о них всякое, но чтобы вот так появляться, где хочешь, это я доложу…
— Мне бы такому научиться, — мечтательно протянул третий, самый молодой, — я бы тогда богатеем стал…
— Молчи уж, — первый отвесил ему подзатыльник, — стой на часах, да рассуждай поменьше. За это искусство знаешь, какую цену заплатить нужно, никакое богатство не окупит.
— Что за цена такая? — насуплено буркнул парень.
— Душу свою, понял?
Тот только покачал головой.
Глава 14 ПЛАМЕНЕЮЩИЕ ПИСЬМА
Не зря Ясень выбрал для встречи таверну «Звезда морей», она располагалась не в самом фешенебельном районе Лероны ближе к окраинам. Поэтому улицы, на которых Бестия расставлял своих людей, оказались на редкость грязны и убоги.
Хитёр, Ясень, ничего не скажешь, — думал Второй консул, сидя в полутёмном зале, хорошее местечко для тайной встречи. Чёрный ход вёл через кухню на соседнюю улицу, а там, за кучами отбросов уже пряталось достаточно легионеров, чтобы схватить эльфа, если ему вздумается уходить этим путём. Внутри «Звезды морей» тоже сидело немало его людей. Они делали вид, что ведут оживлённую беседу за кружкой дрянного пива. Сам же Марк Луций устроился в тени деревянного столба, подпиравшего крышу. Вход и дверь на кухню ему были отлично видны.
Немолодая служанка с усталым лицом поставила перед ним кувшин с вином, не потрудившись даже смахнуть со стола крошки, оставшиеся от прошлых посетителей. Воздух был спёртым и душным. Кроме Бестии и его людей в зале коротали вечер несколько местных пьянчуг и пара проституток с испитыми лицами. Стол, за которым Ясень назначил сенатору встречу, оставался пустым. В этом, удалённом от центра города месте, не были слышны удары колокола на Ратуше, и Бестия мог лишь гадать, который теперь час. Но внутреннее напряжение подсказывало, что назначенный момент уже близок. Однако входная дверь оставалась неподвижной. Никто не торопился войти в таверну в столь поздний час.
Ожидание явно затягивалось. Сначала Второй консул успокаивал себя тем, что знает лишь время, когда сенатор должен был сесть за первый стол справа от двери, Ясень вполне мог подойти и позже. Потом он подумал, что его люди плохо замаскировались на окрестных улицах и спугнули эльфа. Но когда хозяин, зевая, принялся вежливо, но настойчиво выпроваживать посетителей вон, чётко понял: старик его обманул. Обманул нагло, бессовестно обвёл вокруг пальца, словно желторотого юнца. От этих мыслей кровь ударила Бестии в голову. Он посмотрел на хозяина «Звезды морей» таким взглядом, что у того застряли в горле вялые извинения, а брошенная Бестией монета зазвенела в полной тишине. Удержавшись от внезапного желания прирезать на месте владельца треклятой таверны, Второй консул дал знак своим людям и вышел.
Одного мимолётного взгляда на звёзды хватило, чтобы определить время: второй час ночи. Гнев душил Бестию. Обычно в такие минуты он становился даже более медлительным и спокойным, поэтому никто не заметил этого гнева, пока он снимал посты и слушал донесения командиров,
Не заметил этого гнева и стражник, придремавший на скамейке у входа в винный погреб. Он услышал шаги, вскочил и уже собирался спустить кобеля на припозднившегося сменщика, но к немалому своему удивлению увидел Второго консула с личной охраной и палачом.
— Открой, — сквозь зубы бросил Бестия, и охранник поспешил к двери.
Бестия лелеял свой гнев, он предвкушал расправу над стариком, представлял, какой медленной и мучительной смертью тот будет умирать у него на глазах.
Но привязанным к стулу в винном погребе оказался вовсе не испуганный до полусмерти старик, а второй стражник с выпученными глазами и кляпом во рту.
Объяснения напарников отличались крайней невразумительностью и буквально кишели противоречиями. Привязанный утверждал, будто пленник привлёк его внимание настойчивыми и жалобными просьбами, а после оглушил и связал. Второй клялся и божился, что сменил на посту первого, и при этом его напарник выглядел и вёл себя, как обычно. Объяснить, почему один из них оказался связанным за запертой дверью, он не мог. Оба стражника сходились в одном: они стали жертвой изощрённого и коварного колдовства.
Марка Луция Бестию подобное объяснение нисколько не устроило. Будучи клириком, и очень даже неплохим, не смотря на шёпотки недоброжелателей, он сразу проверил помещение на остаточную магию. Любое чародейство оставляло за собой след, по которому знающий человек мог судить о виде и силе творившихся чар. Винный погреб Тита Северуса был девственно чист, хотя кое-где ещё витали остатки бытового колдовства по отпугиванию грызунов. Значит, стражники нагло врут, значит, имело место предательство.
Того, кто оказался привязанным к стулу, консул прикончил своим любимым колющим ударом в живот. Недлинная агония давала его напарнику время подумать над своими дальнейшими словами.
— Ну? — сурово спросил Бестия, глядя прямо в побелевшее лицо второго стражника, — то чьему приказу вы освободили пленника? Кто надоумил вас разыграть эту жалкую комедию с подменой? Сколько вам заплатили за предательство? Говори, — он почти кричал, потрясая окровавленным мечом.
Стражник повалился на колени и заскулил, кусая кулаки:
— Клянусь, клянусь всеми богами, всеми святыми, матерью своей клянусь, светлейший господин консул, никакого предательства не было. Принял пост честь по чести, напарник мой ещё пиво пошёл пить. Я ему сам сказал, иди, мол, а то мужики в кордегардии без тебя всё выпьют…
Крупные капли пота выступили на лице несчастного и медленно поползли вниз. Он трясся и искусал руку почти до крови.
Бестия знал толк в дознаниях, и мог, как по нотам, расписать поведение допрашиваемого. Этот определённо сломался. Иногда вид мучений или смерти другого человека действовал не хуже пытки. Похоже, мужик, действительно, ничего не знает. Второй консул вздохнул, вытер клинок об одежду убитого и вложил его в ножны. Убийство немного утолило гнев, и теперь он вполне мог рассуждать здраво. К допросу оставшегося в живых можно вернуться и завтра, тогда уж Плётка точно добьётся от него полного признания. Сейчас главное — поймать старика и узнать, кто помог ему бежать. Неужто опять проклятый сенатор? Старый лис заперт в личных покоях. Второй консул Священной Лирийской империи имеет полное право арестовать по подозрению в государственной измене даже главу сенатского большинства. Выходит, предали его его же собственные люди. От этой мысли челюсти Бестии сжались сами собой, он непременно докопается до истины и без снисхождения покарает виновных.