Корона последней принцессы
Шрифт:
– Вижу, что вы не возражаете, ваше высочество, – пропел товарищ Бочка. – Наш дорогой вождь будет очень рад. Кстати, он вспоминал вас несколько раз, восхищался вашей красотой… Правда, от нее уже не так много осталось. Итак, в следующем месяце можно начать разработанную лично мной кампанию. Сначала необходимо избавиться от вашей настырной тетки, затем устроить в буржуазной прессе истерию и подкинуть ей жареные факты касательно вашего чудесного спасения…
– Нет! – произнесла Василиса четко и ясно. Она была дочерью короля и не могла работать на врага.
– Что? – изумился товарищ Бочка, который никогда не слышал слова
– Я знаю, что вы убьете меня и Якова в любом случае – если не сейчас, так после того, как доберетесь до моего наследства, – ответила женщина. – Не забывайте, что я прожила здесь десять лет и знаю ваши повадки. Я не боюсь умереть!
Лицо Еремея Бочки исказилось, глаза за стеклами очков превратились в узкие щелочки.
– Паршивая аристократка, чертова принцесса! – взвизгнул он. – Думаешь, что сможешь помешать осуществлению разработанного мной плана? Как бы не так! Ты сделаешь то, что я приказал!
– Нет! – еще раз ответила Василиса.
Товарищ Бочка ногой распахнул дверь и выбежал, крикнув:
– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Думаешь, что тебя немедленно расстреляют? О нет! Ты попадешь в ад задолго до смерти!
Василису вытащили из комнаты для допросов и отвели куда-то в подвал, в одну из камер, небольшую, но в которой находились не меньше двадцати пяти других женщин. Пол здесь был каменный, прилечь было невозможно, приходилось все время стоять.
Через несколько дней Василису в числе прочих заключенных отконвоировали на вокзал, где их погрузили в товарные вагоны. И повезли в один из многочисленных лагерей для политических заключенных, располагавшийся далеко в горах.
Как Василиса узнала, лагерь был особый – заключенные работали в шахтах, добывая уран. Смертность среди заключенных была стопроцентной – в течение двух-трех лет умирали все, однако их место занимали новые и новые арестованные.
Товарищ Бочка был прав – это был ад на Земле. Обитали заключенные в сырых бараках, спали на деревянных нарах, рабочий день начинался в пять утра и заканчивался в восемь вечера. Кормили отвратительно, подавая изо дня в день одну и ту же непонятную, жутко воняющую бурду. Василиса понимала, что долго в лагере не протянет.
В голову лезли мысли о том, что нужно было принять предложение товарища Еремея. Но в таком случае она бы предала не только саму себя, но и своих мертвых родителей, своих расстрелянных братьев.
В шахте Василису поставили на самый, наверное, тяжелый участок – выгружать с вагонеток руду для отправки на поверхность. Стиснув зубы, она день за днем выполняла эту ужасную работу. Руки и ноги были в кровавых мозолях, спину ломило, ночью тело женщины пронзала боль.
Как-то, кидая руду на транспортер, Василиса почувствовала сильное головокружение. Она пошатнулась, выронила из рук совковую лопату. И тотчас, словно хлыстом, ее огрел окрик одного из конвоиров:
– Эй ты, не отлынивай от работы, гадина!
Василиса нагнулась за лопатой, однако головокружение усилилось, и она потеряла сознание.
В себя она пришла в лагерном госпитале, однако не в обычной палате, которая больше походила на морг, а в отдельной. И сразу заметила, что лежит на белых простынях. Улыбчивая медсестра подала ей поднос, на котором стояла тарелка с золотистым бульоном, в котором плавали фрикадельки. Василиса жадно набросилась на еду.
Она как раз закончила есть, когда дверь распахнулась, и вошел ее старый знакомец, товарищ Еремей Бочка.
– Ваше высочество, вы выглядите просто кошмарно! – заметил он вместо приветствия. – Вот к чему приводят гордыня и упрямство! Как только я узнал о случившемся с вами, тотчас прибыл в лагерь. Хорошо, что я находился недалеко отсюда, совершая инспекционную поездку по вверенным моим заботам заведениям.
– Если вы прибыли узнать, не изменила ли я своего мнения, то мой ответ будет прежний, – сказала Василиса.
Товарищ Бочка в восхищении покрутил лысой круглой головой и произнес:
– Все же вы, голубая кровь, особая каста! Любой разумный человек на вашем месте давно бы принял мое уникальное предложение, а вы упорно не хотите спасти себя и своего мужа. Понимаю, к Якову вы не испытываете нежных чувств, ведь он убийца ваших родителей, да и вас обманывал столько лет, пользуясь вашим беспомощным положением. Но подумайте о вашем ребенке!
Лицо Василисы окаменело.
– Яшенька умер. Не смейте осквернять память о нем, произнося его имя!
– Да, ваш Яшенька умер, – подтвердил товарищ Бочка, – но ведь я веду речь не о нем, а о вашем втором ребенке! Ах, я вижу, для вас это стало шокирующей новостью? Да, ваше высочество, вы беременны.
Перед глазами у Василисы все поплыло. Она беременна… Отцом ребенка мог быть только Пол – ее любимый Пол, которого убили во время ее похищения!
– Но мы можем быстро положить этому конец, – заявил товарищ Бочка и щелкнул пальцами. В палате появились две медсестры, которые скрутили Василисе руки. Вслед за ними вошел и врач.
– Сейчас вам сделают аборт, – сообщил товарищ Бочка. – Причем без наркоза. Зачем вам ребенок, ведь вы все равно приняли решение умереть!
Василиса сопротивлялась, но ничего поделать с двумя дюжими, жилистыми бабами была не в состоянии. В ее чреве находится ребенок – ее и Пола! А они хотят отобрать у нее это чудо…
– Я согласна! – крикнула Василиса в спину уходящему товарищу Бочке.
Тот моментально развернулся и, отослав врача и медсестер прочь, пропел:
– Ну вот видите, ваше высочество, мы и нашли общий язык! Я даже проявлю понимание к вашей ситуации и позволю вам разрешиться от бремени до того, как мы приступим к изъятию у буржуев миллионов вашей семьи. Кроме того, ваш ребеночек будет отличным заложником и гарантией того, что вы сделаете все, что нам требуется.
Василису переправили из лагеря на самолете в закрытый санаторий для партийных работников высшего звена. Из ада она попала в рай, однако понимала, что по-прежнему находится в лапах сатаны – Еремея Бочки.
Санаторий для слуг народа был обставлен роскошнее, чем королевский дворец, а прислуги было еще больше, чем в свое время у Любомировичей. За состоянием здоровья Василисы и течением ее беременности следили сразу три врача. Женщине отвели апартаменты, состоявшие из четырех комнат и имевшие отдельный выход в сад. Питание было великолепное, и Василиса ни в чем не знала отказа. Однако она сравнивала свою участь с судьбой путников, попавших к людоеду, – злодей сначала откармливает их, чтобы потом сожрать. Людоедом был товарищ Бочка, регулярно, не реже двух раз в месяц, навещавший пленницу.