Корона тьмы. Сумеречные боги
Шрифт:
– Как ты? – спросила Зейлан.
– Уже лучше, – ответил Киран, хватаясь за свою трость. С момента его пробуждения и их разговора прошло уже три дня, но это был первый раз, когда им удалось поговорить друг с другом. Три дня назад, когда Сибил принесла им еду, Киран уснул снова и проспал две ночи. Разум юноши, казалось, уже готов был встретиться с тем, что произошло, но тело еще боролось с последствиями серьезных травм.
– Это тебе. – Зейлан поставила на прикроватный столик Кирана миску, наполненную овсяной кашей с разваренными фруктами и орехами.
– Спасибо!
Она присела на край его кровати.
– Благодари
– Тогда спасибо вам обеим, – ответил Киран с улыбкой, которая, вероятно, из-за шрамов теперь навсегда останется такой – странной и слегка кривоватой.
Киран взял миску и уселся рядом с Зейлан.
– А ты как?
Хранительница пожала плечами: она не знала. Девушка ощущала один огромнейший хаос. В своей голове. В своем сердце. И в городе. Это не шло ни в какое сравнение с той атмосферой, что царила вокруг, когда она прибыла сюда. С момента неудавшейся коронации Кирана Нихалос пребывал в смятении, но беспорядки, казалось, усиливались с каждым днем, а королевская гвардия отвечала на них силой. Всего в нескольких домах от их пристанища одну из хижин сожгли, а мост снесли. Позавчера на рыночной площади казнили нескольких фейри, и улицы патрулировались намного тщательнее и строже, чем когда-либо, чтобы пресечь возможные беспорядки в зародыше. Это была отчаянная попытка призвать город и его жителей к порядку до того, как Олдрен и его новоявленная супруга Валеска вернутся в Нихалос.
И с каждым днем Зейлан все больше и больше боялась того, что их с Кираном могут обнаружить. Стоило только кому-то обратить подозрения на Сибил, и все они вместе будут стоять на эшафоте. Хуже всего то, что Зейлан ничего не могла сделать – только продолжать жить с этим беспокойством и страхом. Девушка ненавидела это чувство бессилия, потому что оно напоминало ей время, проведенное в дворцовой темнице, где ей ничего не оставалось делать, кроме как ждать и надеяться на лучшее.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Киран.
Она покачала головой:
– Ничего, просто многое пошло совсем не так, как я представляла, когда поступала на службу на Стене. Я думала, что проведу первые несколько месяцев, тренируясь с другими новобранцами, а вместо этого нахожусь здесь – с тобой.
Киран перемешал кашу с фруктами, и масса приобрела единый розовый оттенок плодов.
– Я мог бы сказать, что мне очень жаль, но это было бы ложью. Мне нравится, что ты со мной, и не только потому, что без тебя я бы, вероятно, умер. Но я уверен, что скоро ты сможешь вернуться к Стене.
– Надеюсь, – пробормотала Зейлан, опустив взгляд на свои босые ноги.
– Ну и если уж мы заговорили о возвращении… – продолжил Киран. – Наверное, мне придется скоро вернуться во дворец.
Зейлан вскинула голову:
– Зачем это?
– Олдрен наверняка беспокоится обо мне.
– Не думаю.
– Почему же? – нахмурился Киран.
Зейлан ощутила на языке горький вкус желчи. Она знала, что этот момент наступит, но надеялась, что сможет задержать его еще на некоторое время. Однако лгать Кирану, чтобы не расстраивать его, она не собиралась.
– Есть кое-что, о чем я тебе не рассказала.
– И что же это?
Она глубоко вздохнула.
– Комната, в которой мы были, когда у Бриока вспыхнул пожар… Мы не смогли убежать вовремя, потому что дверь была заперта. Нам пришлось ее выламывать.
Морщина, образовавшаяся между бровями Кирана, стала глубже.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Кто-то запер нас, а потом устроил пожар, чтобы убить, – сказала Зейлан. По глазам Кирана девушка видела, что принц уже понял, к чему она клонит, но все равно высказала ему свои подозрения:
– Этим кем-то был Олдрен.
Глава 7 – Киран
Этим кем-то был Олдрен.
Нет, не может быть. Невозможно. Зейлан понятия не имела, о чем говорит. Олдрен бы никогда не стал покушаться на его жизнь, этот фейри любил его – как друга, как принца и как мужчину.
Гнев вспыхнул в Киране и охватил все его существо. Как только хватило Зейлан дерзости утверждать нечто настолько ужасное и отвратительное! Он знал, что Хранительница никогда особо не жаловала его лучшего друга. Во время допроса об убийстве его матери она даже признала, что если однажды решит убить какого-нибудь фейри из его двора, то первым в очереди стать ее жертвой будет Олдрен. Сам Олдрен тоже был не в восторге от Зейлан, но никогда не тронул бы ее и пальцем, потому что знал, как много эта девушка значила для Кирана.
С громким звоном принц швырнул миску на тумбочку. Слова Зейлан прогнали его аппетит и пробудили в груди жжение. Киран поднялся с кровати, потому что не мог больше спокойно сидеть на месте, и принялся ходить по комнате, опираясь на ненавистную трость, без которой не мог даже стоять прямо.
– Ты ошибаешься! Олдрен никогда бы не сделал ничего подобного!
Жалость отразилась на лице Зейлан.
– Он не тот, кем притворялся.
– Нет, ты его не знаешь, – возразил Киран.
– Ты тоже.
Киран не мог поверить, что ему вообще приходится вести этот разговор. Возможно, он до сих пор был без сознания и все происходящее сейчас было очередным кошмаром. Однако Олдрена принц знал лучше, чем кто-либо другой. За свою жизнь тот убил множество людей и фейри, и все же предпочел бы взять то, что хотел, чем пудрить ему, Кирану, мозги.
– Олдрен женился на Валеске.
Киран застыл, будто Зейлан своими словами вонзила кол в его тело. Сбитый с толку, Киран смотрел на Хранительницу, надеясь заметить в ее чертах хоть какой-то признак лжи, но лицо девушки выражало лишь сожаление и беспощадную честность. Этого… этого просто не могло быть.
– Что? – хрипло выдохнул он.
– Да, несколько дней назад. В Даарии.
– Это невозможно!
– Это правда, – заверила Зейлан.
– Нет. – Единственным человеком, кого когда-либо любил Олдрен, был сам Киран, даже если принц не отвечал на чувства своего друга взаимностью. Валеска никогда его не интересовала, хотя королева, без сомнения, была красивой женщиной. Но как раз женщины Олдрена и не волновали. Сколько Киран знал Олдрена, тот желал исключительно мужчин. Ни одна женщина не удостаивалась второго взгляда с его стороны. Этот брак не имел смысла, если считать, что его причиной стали любовь и страсть. Но у Валески было кое-что еще: ее власть. Но и власти Олдрен никогда не искал. Для Кирана он всегда был верной правой рукой и никогда не требовал большего, чем имел.