Корона жигана
Шрифт:
— Заткнись, старая падла! — злобно прервал старика Кирьян. — Пока я тебя совсем не завалил. К двери ползи! Вот, вот, покорячься. Очко подними… Замри, старый недоносок, сейчас с тобой жиган говорить будет!
Кирьян поднял табурет, попробовал его на прочность, как бы опасаясь, что тот может не выдержать его веса, и неторопливо уселся.
— Итак, старая курва, я задаю тебе первый вопрос. И от того, как пойдет наша беседа, будет зависеть, останешься ли ты жить.
Железная Ступня, опершись на локти, слегка приподнялся и проговорил:
— Кирьян,
Удар подошвы пришелся колченогому в нос. Старик ухнул, сплевывая кровь, и проскулил:
— Напрасно ты, Кирьян… Без меня ты не выйдешь. На всех дорогах чекисты.
— Первый вопрос… За сколько же ты все-таки продался, старая гнида?
Колченогий обиженно протянул:
— Кирьян…
— Просто так ты ничего не делаешь!
Носок сапога пришелся прямо в открытый рот. Старик выплюнул остатки зубов вместе со сгустками крови и прошепелявил:
— Напрасно ты так…
— Что ты им сказал?
В этот раз колченогий голову не поднимал. Уткнувшись лицом в пол, заговорил:
— Ты же знаешь, Кирьян… как я к тебе относился… Я всегда говорил, что этот парень далеко пойдет, и не ошибся… А тут третьего дня ко мне эти заявились, — мотнул он головой в сторону громил. — Будто бы при тебе денег много будет. Все же знают, что ты золотишко да камешки собирал, вот они и предложили пощипать.
— А ты сам им сказал, что я к тебе приду.
Железная Ступня отвечал не сразу.
— Есть грех… Заменжевался я… Слабину дал, вот и проболтался, — виновато протянул колченогий. — Но то не со зла, бес попутал!
Дарья, прикусив губу, сидела молчком. Кирьян взглянул на нее мельком и не без удовольствия отметил, что держится барышня молодцом. Другая на ее месте подняла бы визг, всю округу бы переполошила, а эта… застыла, словно памятник!
Может, она еще просто от шока не отошла?
— Я задал вопрос, — сурово процедил Кирьян. — За сколько?!
— Они обещали дать мне треть, — наконец выдавил старик.
Кирьян усмехнулся, бросив окурок на спину старика.
— Ах, вот оно что… Зная тебя, мне думается, что тебе этого было бы с гулькин хрен. Уложил бы всех троих, а денежки себе бы захапал. Ведь не впервой же, ведь так?
— Кто из нас не без греха, — вздохнул колченогий.
— А кто это меня кистенем-то хотел накрыть?
— Никанор Зубатый, — ответил старик. — Это они его привели. Сущий мокрушник! Варнак!
Кирьян невольно усмехнулся, посмотрев на распластанного старика.
— Варнак, говоришь! А что же это он так опростоволосился? Ему бы милостыню на паперти просить, а не кистенем размахивать, — хмыкнул жиган.
— Раньше времени остограммился, вот рука и дрогнула, — пояснил Железная Ступня.
— Трезвым надо на дело выходить, это верно, — признал жиган. — Ладно, старик, считай, что тебе повезло. Брать на себя четвертую душу за ночь — это перебор! Ты мне ксивы обещал. Где они? — по-деловому осведомился Кирьян. — Достанешь, тогда спишу тебе твой грех… Только не откажи, сам болтал, что у тебя провода натянуты.
Старик воспрянул:
— Кирюша, милок!.. Да я для тебя не только документы, я тебя до самого большака провожу, коли пожелаешь.
— А потом кистенем по кумполу? Нет уж, уволь! — воспротивился жиган. — Как-нибудь сам доберусь. А вот мандат выправи. Маткой наружу вывернись, но сделай!
— Кореш мой здесь рядом живет. У него бланки и печати есть, любой документ сварганит!
— Понятно, — протянул Кирьян. — Ну, чего разлегся, старый мерин? Поднимайся! К другану твоему пойдем. Или тебя пинками поторопить?
Старик утер окровавленный нос и стал подниматься.
— Напрасно ты, Кирьян, старика-то обижаешь. Нету в случившемся моей вины. Не моя это затея. Думаешь, мне, старику, много надо, что ли? Мне скоро ведь на покой.
Кирьян зло скривился:
— Что же тогда тебя, Иуду, продаться заставило?
Колченогий поднялся. Взял со стола полотенце и бережно приложил его к разбитому рту. Укоризненно покачал головой — на полотенце остались красные разводы.
— Думал, своими зубами до глубокой старости жевать буду, однако не судьба… И насчет Иуды — это ты зря, — голос старика дрожал от обиды. — Немного надо, чтобы деда напугать. Приставили перышко к горлу и сказали делай так как мы прикажем. Мне хоть за седьмой десяток перевалило, а жить-то страсть как хочется. Не букашка же!
Жиган усмехнулся:
— Это верно, что не букашка! Паук ты ядовитый Вот взять бы тебя да каблуком раздавить, чтобы не смердел. Ну да ладно, живи себе пока! Чего враскорячку встал, старый хрен? К двери давай топай!
Вышли из избы Вокруг стояла мгла Лишь в конце улицы робким мотыльком билось в небольшое оконце пламя свечи.
— Я сейчас коня запрягу, — предупредил старик, — нам хоть и недалеко, но куда мне, колченогому, за вами-то, молоденькими, поспеть, — посетовал дедуля. — Вы-то все прыткие.
— Старик, я тебя сразу предупреждаю, если что-нибудь выкинешь… я из тебя весь смердячий пар выпущу.
— Кирьянушка, родненький ты мой, я ж тебя понимаю, — запричитал Железная Ступня. — Разве возможно! Эх, душа ты человек! Почему же мы раньше с тобой не сошлись? Мы бы с тобой такие дела заварили, что самому Горынычу сделалось бы завидно.
— Старик, ты бы костыли свои поднимал да побыстрее бы ими двигал. У меня терпение-то не железное!
— Сейчас, сейчас, милок, — затопал Железная Ступня в конюшню. — Лошадку только запрягу… Ах ты, милая моя… застоялась. Думаешь, наверное, в какую такую темень тебя хозяин гонит? — похлопывал он пегую лошадку по холке. — А надо, дорогая ты моя, — ласково приговаривал он, накидывая хомут ей на шею, — хорошему человеку подсобить, не могу же я его без подмоги оставить… Только ты на меня не обижайся. Я тебе подпругу подтяну, чтобы ничего не врезалось. А потом старый твой хозяин овсом тебя накормит отборным.