Коронатор (Делатель королей) (другая редакция)
Шрифт:
– С чего бы это? Его же только на прошлой неделе установили.
– Башмак ему жмет.
– Что?
– Башмак жмет.
Анна захохотала.
– Ты богохульствуешь, плут!
– Говорят, Папы в Риме еще не то вытворяют.
– Твой исповедник опять читал тебе «Декамерон»?
– Да, а я угощал его мартовским элем в таверне возле круглой церкви Темпла.
Они перебрасывались шутками и смеялись. Потом он развел огонь в камине и с поклоном удалился. Когда истопник вышел, в дверь белым клубком влетел ее шпиц и с разбегу кинулся к Анне.
– Ах, Вайки!
Песик смотрел на нее веселыми смородинками глаз. Язык его свисал набок, так что казалось, будто он улыбается хозяйке. Анна погладила шпица, и тот лизнул ей руку. Но лицо девушки внезапно омрачилось. Вайки был подарен ей Эдуардом Уэльским перед самой свадьбой, и сейчас, играя с ним, Анна вспомнила мужа и свое вчерашнее обещание отцу написать Эдуарду.
Эдуард… Анна прикрыла глаза. Как она сможет писать ему, после того что он окончательно погубил все, что было между ними? А ведь она так надеялась, что полюбит его, привыкнет к нему и станет ему доброй и верной супругой. Она ничего не говорила отцу, граф и сам все понимал, хотя и не мог знать, через какие унижения и обиды ей пришлось пройти там, во Франции… Видит Бог, она долго, слишком долго терпела, считая, что во всем виновата лишь она сама. Но после того что случилось в Амбуазском замке…
Анна помнила разочарование, какое постигло Эдуарда в их первую брачную ночь. Он откинулся на подушки и долго не сводил взгляда с ночника под пологом. Потом вдруг проговорил с необычайной для этого легкомысленного юноши суровостью:
– Никогда не думал, что мне придется взять в жены шлюху!
Анна заплакала. Эдуард не глядел на нее, затем встал и, вынув из ножен маленький кинжал, сделал надрез на предплечье. На простыне появились пятна крови, и он, по-прежнему не глядя на новобрачную, сказал:
– Честь принцессы Уэльской не должна быть запятнана подозрениями.
Анна во все глаза смотрела на мужа. В тот миг ей показалось, что она любит его.
– Эдуард! – Она бросилась к нему, обняла, но принц грубо отшвырнул ее прочь.
– Не прикасайся ко мне, тварь!
Она плакала и молила о прощении, а он, нагой, метался по спальне, понося ее последними словами. Потом лег и отвернулся. Анна прижалась к нему и всхлипывала, пока не уснула.
Утром она проснулась, почувствовав на себе пристальный взгляд мужа. Эдуард, уже одетый, сидел в кресле и не сводил с нее глаз.
– Скажи, Энн, – произнес он неожиданно мягко, – скажи, не Йорки ли это сделали? Или это случилось в дороге, когда ты была слаба и беззащитна. Это было насилие, да?
Наверное, следовало бы солгать. Но для Анны были слишком дороги воспоминания о ее первой ночи любви с Филипом Майсгрейвом. И она промолчала. Тогда Эдуард стал трясти жену так, что ее голова замоталась на тонкой шее.
– Отпусти! – вдруг неистово закричала она. – Отпусти меня!
Принц снова оттолкнул ее. Казалось, еще миг, и Эдуард расплачется. Анна опять ощутила острую жалость. Она легко прикоснулась к нему, но он резко поднялся.
– Не забывай, что теперь ты тоже из дома Ланкастеров, – сухо сказал он и добавил: – Я пришлю к тебе твоих дам.
В тот день Анна была бледной и молчаливой. Впрочем, все сочли, что так и полагается для новобрачной, а Эдуард при посторонних был любезен и даже ласков с ней. О, он вовсе не был так легкомыслен, как считал ее отец, и не преминул сообщить обо всем своей матери. Однако и Маргарита держалась с ней приветливо на людях. Когда же они остались наедине, королева, окинув Анну ледяным взглядом, гневно бросила:
– Дочь подлеца! Потаскуха!
– Этот подлец проливает за вас кровь! – не выдержала Анна.
– Всей его крови не хватит, чтобы смыть с тебя грязь и бесчестье! – парировала королева.
Анна закусила губу. Ей стоило огромных усилий удержаться, чтобы не напомнить свекрови то, что она слышала о ее связи с графом Саффолком, когда Маргарита была еще невестой короля Генриха. Королева и сейчас не слывет образцом добродетели: пока ее супруг томился в Тауэре, она сменила добрую дюжину фаворитов. Но принцесса смолчала. К чему подливать масла в огонь? Она виновата и теперь должна безропотно нести свой крест.
Ее отец ни о чем не догадывался. Остальные трое успешно справлялись со своими ролями. Лишь Эдуард перестал, как раньше, открыто восторгаться Делателем Королей да Маргарита не приглашала больше невестку в свои покои.
Анна по-прежнему пользовалась большим успехом при дворе, и лесть, которой ее окружали, в известной мере придавала ей сил, позволяя высоко держать голову. К тому же она все еще надеялась вернуть любовь мужа. И порой действительно ловила на себе его долгие пристальные взгляды. Но Эдуард был бесконечно предан матери, а та только и твердила, что он оказал дочери Уорвика неслыханную честь, она же недостойна даже омыть ему ноги. Принц верил матери и все более проникался презрением к молодой жене.
Никто, даже отец, не знал, сколько слез пролила Анна в ночные часы. Но вскоре Уорвик отбыл в Англию, а двор Маргариты и Эдуарда по приказу короля Людовика переехал в город Амбуаз, где королева могла дать полную волю своей ненависти к дочери Делателя Королей.
Это было ужасное время. Лили дожди, плохо устроенные камины в замке дымили, а Эдуард Уэльский постоянно пропадал на охоте или пьянствовал в казарме с солдатами. Анну держали под замком. Но она была этому даже рада, ибо это избавляло ее от постоянных унижений. Целые дни проводила она в одиночестве, глядя на серое дождливое небо, вспоминала, мечтала… Порой она даже улыбалась своим мыслям.
Ее почти не беспокоили. Иногда она прогуливалась по зубчатой стене замка, разглядывая окрестности. Город Амбуаз был красив, замок возвышался над ним на высокой скале. Прислужники рассказывали Анне, что некогда в этих местах бывал Юлий Цезарь и прославил местные пещеры, использовав их в качестве хранилищ зерна для своей армии. Все это было так давно, но пещеры и по сей день называли амбарами Цезаря.
Вскоре пришло известие, что Уорвик победил. В замке Амбуаза был устроен пир, Анна была звана к столу, и Эдуард впервые после брачной ночи посетил жену.