Коронный дознатчик. Сыскарь. Легавый. Агент

Ильин Сергей

Или всё-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, укутанная в простыню девица присела ко мне на край постели и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне наполненный чем-то горячим стакан.

– На-ка, голубчик, испей, – шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, еле приподнялся на локтях.

Звонко чмокнув меня в щёку, покрывшуюся за ночь колючей небритостью, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.

Зашибись

картошка с мясом! Я поперхнулся обжигающе-горячим напитком и от неожиданности чуть не выплеснул эту огненную лаву из стакана себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.

Еле усмирив эмоции, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим животворящим напитком.

С каждым глотком боль всё заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Ещё пара глотков, и я, позабыв о муках и сомнениях, уже с удовольствием приобнимал упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Её шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания всё моё радостно воспрянувшее естество.

– Ну как, голубчик, набрался сил? – проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибаясь и прижимаясь к моему бедру роскошным упругим соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта её улыбка пираньи всё же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.

Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причём все сразу и без малейшего перерыва.

Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Идти надо» – я вздохнул с немалым облегчением. Потому как ещё немного, и моя постельная харизма окончательно сдулась бы, вынудив поднять белый флаг, позорно расписавшись в полном своём бессилии.

В кровати я тупо провалялся ещё, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с тёплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут. Словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали всё же хитрым и довольным блеском.

Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.

Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком. И готов ступить в новый мир и будущее с высоко и гордо поднятой головой.

Наверное, это не выветрившийся до конца вчерашний алкоголь или же утреннее снадобье придавали моим мыслям излишний пафос. Какая голова?! Какое будущее?! Главной задачей любого попаданца прежде всего является выживание. Не завоевание мира и не улучшение его путём сраного прогрессорства, а тупое выживание и уже потом всё остальное по обстоятельствам.

В общем, будем жить, будем и с девками дружить.

Со второго этажа, где, как выяснилось, размещались практически все спальные комнаты, я неторопливо спустился в гостиный зал к уже поджидающему меня там Броневу.

– Приветствую вас, милостивый сударь, – привстал комиссар из-за стола и куртуазно повёл ручкой, – присаживайтесь. Присоединяйтесь к трапезе. Вот горячий взвар. Вот выпечка. Отведайте. Выпечка тут отменная. Понравится, скажу Фимке с собой вам собрать. В городе-то нигде такой не сыщете.

Я налил себе в кружку взвару. Попробовал. Вроде ничего. Смесь чая с компотом. Конечно, лучше бы крепкого кофейку, ну да ладно, и так пойдёт. Плюшки-ватрушки тоже съедобные вполне и даже вкусные.

Пока я приобщался к местной кулинарии, комиссар, водрузив локти на стол, поднятые ладони сцепил пальцами в замок и пристроил на них подбородок. Лицо при этом сделал умильно-добродушное:

– Вы уж не обессудьте, я так посижу. Вас не дождался, раньше позавтракал. Пусть, думаю, отдохнёт хороший человек, силы восстановит после всех перипетий да ночных игрищ.

Я второй раз за утро чуть не захлебнулся и настороженно уставился на толстяка.

– Да вы не переживайте, – поспешил он меня заверить, – урону вашей репутации никакого не будет. Кроме меня да вас с Фимкой в доме никого и не было. А я о ваших шалостях никому не расскажу. Да и Фимка – девка с мозгами. Чего ей попусту трепаться?

Фимка-то, может, и не расскажет никому. А вот по поводу господина комиссара сомнения имелись. Если и не от излишней болтливости, то по служебной надобности вполне может и припомнить такой залёт.

– За Фимку тоже не беспокойтесь, – расцепив пальцы, успокаивающе махнул руками толстяк, – она девка свободная, незамужняя. Работает у меня давно и справно. В станице на хорошем счету, потому как себя блюдёт и с головой дружит. Это вот с вами оказия вышла. Узнала девка, что вы давеча братца её младшего от погибели спасли, вот и прониклась к вам. А тут и вы давай знаки внимания ей всяческие выказывать. Да вы жуйте, жуйте. Что же вы застыли с полным ртом. Ну подумаешь, провели ночку весело. Кто ж по молодости не шалил? Пусть это между нами останется. Согласны?

Я кивнул. Ещё бы мне не быть согласным. Это что, он, паразит, на крючок меня типа насадил? Или действительно всё не так страшно, и я себя просто накручиваю?

– И по поводу детишек не волнуйтесь, – продолжил успокаивать меня комиссар. – Не бывает их от подобных увлечений. Слишком велика межрасовая разница. А иначе каких бы только полукровок по миру не бегало. Вот взять тех же орков для примеру. Бывает, что женщины человеческие от взбалмошного безделья шашни с этими молодчиками заводят. А куда деваться? Стати да напористости у них, как есть, не отнять. Многие человеческие мужи могут лишь позавидовать оркам-то. Так что подобное, конечно же, не поощряется, но и запретить пока никто не запрещает. А вот мужчины наши на орчанок особо и не смотрят. Ибо, сами понимаете, – толстяк наклонился ко мне, понизив голос до шёпота, – страшны и неуёмны.