Корова царя небесного [Божественная корова]
Шрифт:
Комиссар Бежан так обрадовался, что на радостях позабыл расспросить Элюню о мужчине, который говорил за неё. Казику повезло.
— Пани Эля, вы просто брильянт драгоценный! — воскликнул комиссар и отключился.
Сразу как-то ослабев, Элюня еле нашла в себе силы положить трубку на место.
Ни о каких принципиальных выяснениях отношений с Казиком уже не могло быть и речи. До них ли! Езус-Мария, что могло быть общего у бородатого Стефана с квадратным блондином комиссара?! Минутку, бородатый… Может, это все-таки действительно был не Стефан?
А вот Казик оказался Казиком.
Он опять внимательно и озабоченно посмотрел на Элюню, подошёл к бару, разыскал, что нужно, и преподнёс ей полный бокал коньяку.
— Выпей это одним духом! — приказал Казик. — Если потребуется, я тебя подброшу на машине или возьмёшь такси. Ну, давай!
Не в силах возразить, Элюня выполнила приказ и уже через минуту почувствовала, что её организм обретает равновесие, а в мозгах проясняется.
— А теперь расскажи, что случилось. Догадываюсь, продолжение финансовой афёры, понял также, преступники получали по чекам деньги в то время, когда ты тоже оказалась в банке, а полиция тебя по компьютеру вычислила. И комиссар расспрашивал тебя о тех, кто был в банке. Ну как, отошла? Сможешь рассказать?
— Не знаю… Смогу, наверное.
— Да успокойся же, сядь хотя бы. Сидя лучше думается, за редкими исключениями. Есть шансы, что ты узнала номер их машины?
— Не знаю… Есть, наверное.
Казик перестал расспрашивать, тоже сел и откупорил следующую бутылку пива. Молчание помогло Элюне собраться с мыслями.
А Казик вдруг прервал молчание.
— Не нравится мне это, — неожиданно с гневом произнёс он. — Слишком уж много везде тебя. Насколько я понял, как минимум двоих ты можешь опознать, только ты! Если мафии это известно, я начинаю опасаться за тебя. К черту мои глупости, хорошо, что я вернулся. И пусть этот твой полицейский олух не надеется, что позволю рисковать твоей безопасностью. Выбью такие мысли из его дурацкой башки! Даже если мошенники прикроют свою лавочку, тебе все равно может угрожать опасность, ведь ты в любой момент можешь их встретить и разоблачить. Не знаю, сколько они награбили, к тому же несколько жертв ранили, так что срок им грозит серьёзный и за давностью лет ещё не скоро минет. Вряд ли отыщутся смягчающие вину обстоятельства, так что вымогателям есть чего опасаться. И тебе тоже. А тут ещё вырисовывается какая-то дополнительная таинственная сволочь, избившая твою соседку. И хотя ты девушка не робкая…
Казик уже давно открыл в Элюне свойство цепенеть под воздействием сильного нервного потрясения, хотя он тактично никогда не давал ей этого заметить. А со времён разъярённого бугая, перед которым в страхе разбежалась вся школьная экскурсия, и только одна Элюня не сбежала, он проникся глубочайшей уверенностью в её мужестве и отваге, и эту уверенность уже ничто не могло поколебать.
Элюня перебила парня:
— Погоди минутку. Нет никакой уверенности, что это была их машина. А бандитов я видела всего два раза. Не лица причём, а менее существенные их фрагменты. И ещё профиль, правда. И к фрагментам никак не подходит прямоугольный блондин — слишком низкого роста, фигура другая. Такого не было ни в Константине, ни у Зелинского.
— Элюня, сокровище моё, не сердись, но ты совсем глупенькая, а я даже твою глупость люблю. Ну подумай логично, это же просто другой вид персонала. Им надо было найти кого-то, чья морда подходила бы к паспорту, я имею в виду карточку в паспорте. Скажем, с пушкой в руке действуют трое, а вот получать денежки приходится разным людям. Может, даже одноразовым сотрудникам, в том числе и бабам. Я все запомнил, что ты мне тут рассказала, недостатков у меня прорва, но на память не жалуюсь.
— И полагаешь, что этот прямоугольный может быть одноразовым?
— Наверняка. Гораздо важнее был второй, пассажир на заднем сиденье. Или контролёр, или даже босс.
Элюне вроде бы сделалось нехорошо.
— Не требуйте от меня слишком многого, — с усилием произнесла девушка почему-то во множественном числе. — Завтра позвоню бабуле и спрошу о страданиях и причитаниях. Считаю, это вернее, ведь человек не может изменить свои привычки и даже не заметит, как разоблачит себя. А теперь, Казик, мне не хотелось бы быть невежливой, но давно пора садиться за работу. И вообще, оставь меня сейчас, у тебя наверняка тоже есть важные дела, поговорим в другой раз. Но не сегодня, пожалуйста. Завтра.
В казино Элюня летела как на крыльях. Она вся дрожала от волнения. Если Стефана сегодня не будет… Или если будет, но опять такой сдержанный, совсем чужой… Нет, сегодня она доведёт дело до конца, проявит решительность, пусть даже навязчивость. Или примется кокетничать, если нужда заставит, в общем, что-нибудь да сделает, потому как не знает, что делать. Глядишь, её привлекут к уголовной ответственности за обман исполнительной власти…
Теперь не только Казик стал сплошным угрызением совести для девушки, но и комиссар полиции Бежан. Она успела привыкнуть к Эдику Бежану и даже привязаться, знала, что он по отношению к ней поступал всегда честно, вот и она обязана поступать так же. А тут ещё бабуля, которую она необдуманно втянула в свою афёру, надо хотя бы с бабулей разобраться.
Однако первое место занимал Стефан.
В казино Стефан пришёл не поздно, ещё и семи не было. Элюня успела проиграть не очень много, больше внимания уделяя входной двери, чем автомату. И уловила момент прихода Барнича, их взгляды встретились, так что он не мог сделать вид, будто её не заметил. Поприветствовал её издали, но девушка не сводила с него настойчивого взгляда. Пришлось подойти.
— Неважно! — укоризненно заметил он, взглянув на экран её автомата. — Мало стараешься, нет, прошу прощения, это я мало стараюсь. Сделаю все, чтобы исправиться.
— Хорошо бы, — не упустила случая Элюня. — Причём по отношению не только к этой проклятой машине…
Ведь она собирается упрекнуть его во лжи и потребовать честного отношения к ней. Как же это непросто будет сделать!
А Барнич подумал, что девушка имеет в виду их интимные отношения, которые всячески собирался свести к минимуму, и поспешил взять инициативу в свои руки.
— Не всегда человек делает, что ему нравится, — произнёс он многозначительно. — К тому же не терплю агрессивных женщин.
Агрессивные женщины до Элюни просто не дошли, она никак не могла отнести их к себе, поскольку совсем другое имела в виду. И, сделав над собой невероятное усилие, проговорила с небрежностью дипломата:
— Мне все кажется, что именно тебя я видела у банка. Никому об этом не говорю, не хочется выглядеть дурой, но галлюцинациями я не страдаю и знакомых пока узнаю.
Тревога кольнула сердце Барнича.
— А зачем тебе об этом вообще кому-то говорить? Разве это так важно?
— Для меня важно.