Корпорация Богги
Шрифт:
— А почему бы нам не послать мое мягкое небо куда подальше? Пусть оно живет само по себе, а вы, может быть, все-таки нальете мне, черт бы вас побрал совсем, чашку уродского кофе?!!
Сильная рука легла на плечо Дова и развернула его на сто восемьдесят градусов. Перед ним предстало улыбающееся лицо того самого человека, ради встречи с которым он, собственно, и прилетел в Сиэтл.
— Дов Богги? — учтиво поинтересовался Мартин Агпарак. Дов нашел силы только кивнуть в ответ. — Так я и думал. У меня на автоответчике от вас сообщение. Я вас ждал. Пойдемте ко мне в мастерскую, и я угощу вас этим... уродским кофе.
Дов, чрезвычайно ошеломленный, пошел за Мартином, как послушная овечка. Позади он услышал голос девушки из киоска:
— Если уж он все-таки попросит ямайского испанской
Дождь барабанил по полотнищам брезента, накрывавшим рабочую зону, где Мартин мастерил свои стилизованные тотемные столбы. Дов уселся на обрубок бревна, вытесанный в форме головы Региса Филбина, и прихлебывал кофе. Мартин проявил любезность и дал ему полотенце, чтобы промокнуть одежду в тех местах, где ее не защитил зонтик, и теперь полотенце висело на шее у Дова, словно укороченное кашне.
— Я только сделаю на этой штуковине пару-тройку последних штрихов — и присоединюсь к вам, — сказал скульптор, готовясь к работе.
Он нацепил защитные очки и наушники-глушители и включил электропилу. Ее громогласный голодный вой оказался громче, чем ожидал Дов. Он встал и передвинул свое «сиденье» поближе к голове Алекса Требека [52] , стоявшей в ближайшем к выходу углу.
Агпарак заметил движение. Он отключил пилу, снял очки и наушники и сказал:
— Простите. Я порой забываю, как это трудно с непривычки. Я вам вот что предлагаю: давайте сначала поговорим, а за работу я возьмусь потом, после того, как вы уйдете, ладно?
52
Алекс Требек — популярный американский телеведущий.
В душу Дова закрались подозрения.
— Похоже, вы намерены устроить мне прием по системе «ага».
— Это как?
— Ну, знаете, будете притворяться, будто слушаете меня, кивать и все время произносить «ага, ага, ага» — так, что если бы я оказался совсем тупым, я, пожалуй, и поверил бы, что вы вправду обращаете на меня внимание. Ну а потом вы бы от меня избавились как можно скорее — но так, чтобы не выглядеть полным невежей.
— Ага. — Агпарак понимающе кивнул и усмехнулся. — Кстати о невежах. Я в данный момент разговариваю с президентом клуба? Вы себя-то когда-нибудь слушаете, Богги? Пока что я спас вас от девицы из кофейного киоска, а ведь еще чуть-чуть — и вы бы разнесли этот кисок к чертям собачьим, а она вызвала бы копов. Итак: я спас вас, я приготовил вам чашку кофе, не наставляя вас при этом в «кофейном катехизисе», я дал вам полотенце, а теперь выразил готовность прервать работу, чтобы узнать, ради чего вы проделали такой путь и что желаете мне поведать. Елки-палки, куда уж невежливее!
Дов повесил голову.
— Простите... — пробормотал он. — Мне не следовало так себя вести. Ужасно грубо с моей стороны. В последнее время мне здорово не везет... но это, конечно, не оправдание для моего поведения и всего прочего.
— Конечно, понимаю. — Скульптор потрепал Дова по спине. — Наверняка это нелегко — переживать за здоровье матери, и всякое такое.
— Ну... Дело в том, что я ничем не могу ей помочь, кроме как постараться добиться того, чтобы компания работала с высочайшей эффективностью. — Дов рассеянно опустил руку и начал ковырять пальцем в носу у Требека. — Вот почему я прилетел к вам. Хочу узнать, может быть, вы хотите о чем-то попросить или предложить какие-нибудь изменения или, может быть, вы хотите пожаловаться на то, что мы не учитываем ваших потребностей.
— Вы — из правительства и хотите мне помочь? — Агпарак обладал непревзойденным талантом превращать скептические усмешки в очаровательные. — Я уже говорил вашей сестре, что хочу пробиться в крупные художественные галереи на востоке, чтобы мои работы увидели большие люди. Увидели и купили. Голодным художником может быть кто угодно. А я предпочел бы быть художником, который говорит: «Я умираю с голоду. Пойдем перекусим в „La Cote Basque“. [53]
53
«Страна
— Вы стали одним из наших главных клиентов, мистер Агпарак, — заметил Дов. — Думаю, у меня есть такие связи, которые нужны для продвижения ваших произведений искусства. Не могли бы вы предварительно ознакомить меня с ними?
— С чем именно?
— С теми произведениями, которые вы будете выставлять, когда я устрою ваш галерейный дебют в Нью-Йорке.
— О! — Мартин Агпарак кивнул и сказал: — На одном из них вы сидите.
Дов опустил глаза, осмотрел голову Алекса Требека и удержался от комментариев.
— Я его изготовил ради практики, — продолжал скульптор как ни в чем ни бывало. — Окончательная работа будет представлять собой тотемный столб, в котором соединятся Требек, Баркер [54] , Филбин [55] и еще... как же его звали, этого парня из старинной телевикторины пятидесятых годов — ну, той самой, где всех за мухлевание наказывали банкротством... Ну, не важно, в общем, этот малый будет внизу, а Ванна Уайт — на самом верху. Для идеальной инсталляции только этого столба и не хватает. Я уже закончил тотемные столбы с талисманами Национальной футбольной лиги, товарными знаками систем быстрого питания и героями научно-фантастических телесериалов. Вот, кстати, в чем еще мне могла бы помочь компания: может, вам удастся прижать Шэтнера, чтобы он подписал приказ о релизе. У меня это точно не выйдет.
54
По всей вероятности, имеется в виду Клайв Баркер — английский писатель, киносценарист и режиссер, автор фильмов «ужасов».
55
Регис Филбин — популярный американский телеведущий.
Дов некоторое время переваривал поступившую информацию, а потом рассмеялся и проговорил:
— Теперь я понял! У вас смешные вещи. Как комиксы, только деревянные. Это очень мудро и тонко, Агпарак. Нет, каково, а? «Ротко [56] встречается с Этаном Алленом».
Он мог бы продолжать расхваливать деловую хватку скульптора на все лады, если бы не заметил, что Агпарак смотрит на него убийственным взглядом.
— В тотемном столбе нет ничего «смешного», — изрек Мартин. — Если, конечно, вы не имеете обыкновения захаживать в собор Святого Патрика, чтобы там от души похихикать.
56
Марк Ротко (1903 — 1970), американский живописец, родился в России. Представитель абстрактного экспрессионизма.
— Послушайте, я про тотемные столбы все знаю, — возразил Дов и смиренно поднял руки вверх, дабы защититься от любых обвинений в бесчувственном отношении к религии. — Я с глубочайшим уважением отношусь к тому, что символизируют настоящие столбы, но согласитесь: если бы кто-то взял, да и нахлобучил на купол собора Святого Патрика здоровенный пропеллер, вы бы хохотали, глядя на это, вместе со мной, пока у вас, извините, задница не отвалилась бы.
— «Настоящие»? — переспросил Агпарак. — А чем же это мои столбы не такие настоящие, как те, к которым вы относитесь с уважением? Вы их потому считаете ненастоящими, что вместо медведя, лиса и ворона я вырезаю на них изображения командных талисманов? Медведь — зверь великой силы, его лапы способны исцелять, но большинство людей ценит его выше, если он держит в этих самых лапах футбольный мяч. Если я вырежу тотемный столб с древними образами, люди поглядят на него, вежливо поулыбаются и скажут: «Как это волшебно, как загадочно». И то, что я изготовил этот столб всего неделю назад, не будет иметь никакого значения: люди будут все равно смотреть на такой столб как на реликвию, находку, артефакт. Но если я внесу в дизайн столба что-то свое, если я сделаю так, что на нем появятся вещи или идолы, которым поклоняются сейчас, то люди скорее поймут, что это — не просто декоративная религиозная болванка, что это живая, живущая икона с духовным значением.