Корпус обреченных
Шрифт:
— Чего он так смотрит? — раздался хриплый голос за спиной. — Может, и правда виноват?
— Так в чем он виноват?
— Что-то случилось с князем Андреем?
— Да никто не знает, что с ним на самом деле случилось! — сказал какой-то паренек с гранатовым перстнем. — Руководство ведь ничего не говорит! Может Николаев и правда в чем-то замешан…
Я холодно улыбнулся и спокойно встретил взгляд этого парня.
— Ваша фамилия, господин.
— Козлов! — с вызовом ответил курсант.
— Господин Козлов, умерьте пыл,
Но толпа возле стендов уже зацепилась за это и начала роптать.
— Пусть расскажет, что случилось!
— Пусть объяснится.
— Да вы что, с ума сошли? — громко выкрикнул Львов, резко обернувшись к толпе. — Вы на самом деле поверили этой дешевой провокации?
— Спокойно, лева, — я отстранил его и жестом велел не горячиться. — Руководство дает столько информации, сколько считает нужным. Если у господ курсантов есть вопросы, пусть задают их кураторам.
Юсупов тоже попытался вмешаться.
— Господа! Давайте сохранять здравомыслие. Кто-то хочет посеять раздор и сумятицу в наших рядах. Вам мало проблем с аномалиями и тяжелой учебы?
Но как бы они ни старались успокоить окружающих, шепотки, наполненные подозрением и тревогой, продолжали циркулировать среди курсантов. Именно этого провокатор и добивался. А еще этот загадочный подлец хотел вывести меня на эмоции и заставить оправдываться.
Хрен там плавал.
— Надо немедленно сообщить Ланскому, — сказал я. — Расписание закрасили. Ни черта не видно.
— Я позову офицера, — кивнул Львов, хотя и его взгляд выдавал его раздражение и гнев. — Сию же минуту.
Мы уже собирались уходить, и я встретился взглядами с Безбородко. Его глаза блестели, губы были сложены в презрительную ухмылку. Он смотрел на меня с насмешкой, словно видел перед собой уже побежденного врага.
— Господа! Пора на построение! — закричала Катерина. — Осталась минута до сбора!
Толпа начала рассеиваться. Кто-то все еще косился на меня, кто-то обсуждал происходящее, но многие кивали, понимая, что разумнее будет разобраться в этом вопросе официально.
Но не успели мы разойтись, как двери холла распахнулись, и на пороге появился Ланской в сопровождении двух сержантов. Его хмурое лицо, обычно сохранявшее спокойствие и невозмутимость, сейчас выражало недовольство и раздражение.
Баранов тоже походил на грозовую тучу: глаза прищурены, руки сложены за спиной, а из-под фуражки сверкали глаза, полные желания задать кому-нибудь по первое число.
— Что здесь происходит? — прогремел майор и окинул взглядом собравшихся.
Те, кто не успел уйти во двор, притихли и вжали головы в плечи. Толпа расступилась, открывая перед куратором надпись на стенде. Ланской скользнул взглядом по буквам, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Но его глаза, тем не менее, стали холоднее.
— Кто это сделал? — спокойно спросил майор. Его голос был тихим, но от этого звучал еще более угрожающе.
—
Ланской сложил руки за спиной и обвел всех взглядом, не останавливаясь ни на ком конкретно. Его присутствие внезапно стало давить, как тяжелое одеяло.
— Курсанты, вперед на построение! — велел он. — Баранов, разберитесь со стендом. Пусть вывесят новые листы.
Он развернулся и направился к выходу из холла. Сержант махнул рукой, подгоняя курсантов, словно овец на выпас.
— Быстрее, на построение! — рявкнул он. — Шевелитесь!
Толпа учащихся, все еще переговариваясь и переглядываясь, начала расползаться к выходу на улицу. Мои знакомые с тревогой смотрели на меня, но еще больше боялись реакции Ланского. Было очевидно, что куратор не оставит этот инцидент просто так.
— Курс, построиться! — рявкнул Баранов.
Мы построились на плацу в ровные шеренги и выпрямились под пристальным взглядом майора. Ланской стоял перед нами, руки по-прежнему сложены за спиной, лицо непроницаемое. Слева от него стоял хмурый Баранов. Ясное дело — ему-то наверняка тоже прилетит за недосмотр.
— Господа курсанты, — начал Ланской, его голос гулко отразился от замковых стен, и по двору поползло напряжение. — Кто-то из вас нарушил порядок и попытался посеять раздор в коллективе путем обвинений в адрес одного из ваших товарищей, провокаций и порчи казенного имущества. Это недопустимо. Спецкорпус — не место для интриг. Это кузница кадров. У нас есть только один враг, и этот враг общий. Аномалии.
Он снова окинул нас взглядом. На секунду мне показалось, что он посмотрел прямо на меня, но затем его глаза прошлись по другим курсантам.
— Я дам вам шанс, — продолжил майор. — До обеда любой из вас может положить анонимную записку на мое имя в почтовый ящик для обращений в холле. Если тот, кто это сделал, признается или поделится информацией о виновнике, суровых наказаний не последует.
Он замолчал, давая каждому осмыслить его слова.
— Не думайте, что это останется без внимания, — вмешался Баранов, его и без того глубокий бас звучал совсем грозно. — Майор Ланской даст вам возможность исправить ошибку. Отработка повинности лучше, чем приказ на отчисление.
По строю прошел тревожный ропот.
— Отчисление? — шепнул кто-то позади меня. — Серьезно? Неужели за такое отчислят?
Ланской криво улыбнулся.
— Детство закончилось, господа курсанты. Теперь за все свои поступки вы будете отвечать по полной строгости. Шанс исправить ситуацию я вам дам. Не воспользуетесь им — пеняйте на себя.
Толпа растерянно молчала. Слова майора звучали устрашающе, особенно для неподготовленных ребят, но я был уверен, что виновник не явится с повинной.