Корректор. Книга первая. Ничьи котята
Шрифт:
– Ну, что старые – не беда, – задумчиво произнес Дзинтон. – Старые учебники – не обязательно плохие. Другое дело, адекватные ли. Проблему мы порешаем, есть у меня кое-какие завязки. Ладно, пока замнем тему, надо подумать. Кстати, мне что-то есть захотелось. Я тут знаю одно кафе, довольно дешевое и на удивление неплохое. Пошли, прогуляемся в ту сторону. Сегодня моя очередь готовить ужин, так что я угощаю…
На заброшенный дом Яна натолкнулась много часов спустя, когда уже совершенно отчаялась. Казалось, она бесконечно брела, неся перед собой бесчувственное
Двухэтажный большой дом стоял на широкой прогалине, еще частично освещенной лучами садящегося солнца. Он выглядел полностью заброшенным – тикуриновый забор совершенно развалился, окна зияли черными провалами, в которых лишь изредка поблескивали осколки битого стекла, когда-то белая краска на стенах давно превратилась в неопределенно-грязную и повисла неопрятными лохмотьями. Дверь болталась на одной петле. Мимо дома шла когда-то заасфальтированная дорожка, сейчас потрескавшаяся, проросшая зелеными стеблями лопуха и пучками травы.
Дом. Убежище. В нем можно спрятаться. Яна, с трудом переставляя отяжелевшие ноги, направилась к двери. Руками оттолкнув висящую створку и пятясь спиной, чтобы не ушибить Карину, она протиснулась в дверной проем. За ним начиналась большая прихожая, в которую спускалась широкая лестница со второго этажа. Осторожно опустив бесчувственную Карину на пол, Яна осмотрелась. Заглянув в один из выходящих в прихожую дверных проемов, в вечернем свете она заметила старую кровать, заваленную каким-то тряпьем. Отчетливо несло сыростью и запахом застарелой гнили. По крайней мере, пустой оконный проем кто-то аккуратно заделал фанерой, так что холодом снаружи не тянуло. Если закрыть дверь, то они не замерзнут ночью.
С трудом приподняв Карину над полом, Яна внесла ее в комнату и опустила на кровать, для тепла прикрыв сверху тряпками. Присев рядом и зябко обхватив себя руками, она задумалась. Она одна, рядом с больной – или умирающей? – подругой, есть нечего, пить тоже. Что делать? Так нечестно! Она еще маленькая, а тут нужен взрослый! На глаза навернулись слезы, и она начала негромко всхлипывать.
Негромкий скрип заставил ее умолкнуть и замереть неподвижно. Вот скрип повторился. Яна вскинула глаза. В дверях стояла неподвижная тень, словно вырезанная из черной бумаги. У девочки перехватило дыхание – а что, если это вышел из чащи злой обака? Он убьет ее и съест! Но она станет защищаться! Ей нельзя бить людей, но обака – не человек!..
– Эй! – удивленно спросила тень. – Ты кто?
– Я Яна. А кто ты? – настороженно откликнулась Яна.
– Я Палек. Я здесь… живу пока. А ты откуда взялась? Тоже убежала?
Какое странное имя… Убежала? Откуда он знает? Почему «тоже»? Неужели он…
– Ты чего ревешь? – тень приблизилась. Теперь, когда неизвестный не стоял против света, Яна разглядела, что перед ней мальчишка примерно ее возраста.
– Я пить хочу, – шмыгнула носом Яна. – И Карине плохо, она умирает. Я не знаю, что делать! Я боюсь!
– Умирает? – удивился мальчишка. – Как так? А почему взрослых не позвать? Я тоже когда в прошлый раз сбежал, сорвался в овраге и руку вывихнул. Так я сразу вернулся – я ж не дурак. Ты из какого детдома?
– Я? – растерялась Яна. – Я не из детдома. Я…
Она замолчала. Сейчас она не смогла бы внятно объяснить, откуда взялась, даже если бы рассказывала честно. А мальчишке нельзя доверять. Никому нельзя!
– Ну, не хочешь, не говори, – покладисто согласился мальчишка. – Ты пить хочешь? Погоди, я сейчас.
Он повернулся и выбежал из комнаты, но почти сразу вернулся.
– Вот, держи, – он втиснул Яне в руку большую пластмассовую бутыль. – Тут чистая вода, я хороший родник нашел. Пей, не бойся.
Яна не заставила себя упрашивать. Она приникла к горлышку, жадно глотая холодную воду, так что даже заболело горло. Внезапно она спохватилась – Карина тоже хочет пить! Она заставила себя оторваться от бутылки и осторожно потормошила подругу за плечо.
– Карина! – позвала она. – Кара! У меня есть вода. Ты пить хочешь? Кара!
Та слегка простонала, но даже не пошевелилась. Яна растерянно замерла. Что делать? Как ее напоить? Она попыталась капнуть водой ей в рот, но струйки лишь скатились по плотно сжатым обметанным губам.
– Ты не умеешь, – со знанием дела сказал Палек. – Дай я.
Он принял у Яны бутылку и склонился над Кариной. Осторожно надавив где-то под нижней челюстью, он заставил ее рот чуть приоткрыться и ловко влил в него несколько капель воды. Девочка судорожно сглотнула, и он тут же влил еще несколько капель.
Карина закашлялась и внезапно села на постели.
– Я не хочу на стенд! – выкрикнула она. – Пожалуйста, господин, не надо! Я не хочу!..
Она упала на спину, потом протяжно застонала, повернулась на бок и свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку. Яна дернулась к ней и принялась тормошить.
– Карина! – закричала она. – Проснись, Карина! Я не знаю, что делать! Кара!
Что-то невидимое и мягкое скользнуло по ее щеке, обвилось вокруг шеи – и пропало. Потом раздались судорожные гортанные звуки – Карину снова мучительно рвало.
– Карина!
Яна чувствовала, что слезы вновь навертываются на глаза.
– Да погоди ты, – рассудительно сказал Палек. – Не кричи. Давай я сбегаю, позову кого-нибудь из взрослых. Они врача приведут, ее отвезут в больницу и вылечат.
– Нельзя в больницу! – закричала на него Яна. – Мы сбежали, дурак! Нас вернут в институт, ее снова начнут мучить! Нельзя, понимаешь?
Внезапно ей захотелось оказаться за тысячу верст отсюда – дома, и чтобы мама сидела на диване и шила, а папа в кресле шелестел газетой, и под потолком горела люстра, а она сидела рядом с мамой, прижавшись к ней, и сонно жмурилась на раскрытую книжку с картинками… Ей страшно! Она не знает, что делать!