Шрифт:
20.01.867, златодень. Южная граница Республики Сураграш
Шел ливень.
Здесь, лишь чуть к югу от экватора, ливни случались ежедневно и не по разу. Движущиеся к северу вдоль хребта Сураграша циклоны, вечная загадка метеорологов, постоянно обрушивали на южную часть материка океаны воды, так что зима ли, лето ли, значения не имело никакого. Тропическая жара, высокая влажность, тучи кусачих насекомых, проникавших в хижины даже сквозь двойную завесу из антикомариной сетки, ночные визги и трубные вопли то ли обезьян, то ли лягушек, то ли вообще элефантов, которых, говорят, еще не конца повыбили в джунглях – в общем, за те три года, что Коосин торчал
Посланник поплотнее закутался в плащ, чувствуя, что высокие армейские ботинки полны воды, штаны до коленей уже насквозь промокли, а по спине ручьями бежит пот, пропитывая плотную рубаху, и чуть ускорил шаг, чтобы успеть за своим провожатым. Тут же он оступился на каком-то невидимом в ночной тьме корне, больно подвернул лодыжку и тихо, но от души выругался.
Одно утешение – во время ночного ливня, в полном мраке, озаряемом лишь редкими молниями, и посреди густых джунглей их не способна заметить ни одна собака. А значит, и хреновы сураграшские пограничники – тоже, будь они хоть тысячу раз бывшими партизанами. Ему с самого начала не нравилась идея о том, чтобы с ногами влезть на территорию, застолбленную проклятой ведьмой Кисаки Сураграша, чьи ищейки, судя по слухам, обладали чуть ли не мистическим нюхом. Но, по крайней мере, есть хорошие шансы, что сегодня он хотя бы сумеет унести ноги. Если, разумеется, его не пристрелят те, на встречу с кем он сейчас пробирался. Имей он возможность выбора, он бы ни на сантиметр не переступил северную границу Мыса Мутэки – но изгою, для которого не нашлось места даже в самых глухих областях Граша, выбирать не приходилось.
Снова блеснула молния, и сквозь густые листья фереста и сетчатой пальмы саженях в десяти он успел разглядеть смутные очертания прогалины. Его спутник остановился и, дождавшись, когда Коосин поравняется с ним, ткнул пальцем вперед.
– Туда! – глухо сказал он. – Тебя ждут.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в сторону с тропы и пропал в зарослях.
Посланник опять тихо выругался и, запинаясь, побрел сквозь дождь и мрак. Полсотни шагов дались ему с таким трудом, что до небольшой хижины, крытой листьями сетчатой пальмы, он добрел лишь минут через пять. Листья свисали с крыши так низко, что он едва не прошел мимо, и лишь слабый мерцающий огонек масляной лампы в оконном проеме позволил ему не заблудиться окончательно.
Он откинул с проема сетку и вошел внутрь, встряхнувшись как собака. Трое сидящих за столом мужчин в камуфляже угрюмо уставились на него. Их автоматические винтовки стояли у стола вертикально прикладами вниз, а на столешнице лежал большой тяжелый пистолет. Если не считать стола, хижина оказалась почти пустой. Только у дальней стены располагалась полусгнившая лежанка, на которой валялся большой сверток из темной материи.
– Я посланник момбацу сана Абихмала Цурена, – произнес Коосин, сбрасывая с головы тяжелый от воды капюшон. – С кем я имею дело?
– Я – Гохан, – буркнул тот, что сидел слева. – Я главный. Какие слова ты принес от твоего хозяина?
– Клан Змеи согласен на ваши условия – на все, кроме цены. Цену нужно понизить на десять процентов, и тогда мы договорились. Да, надеюсь, образцы дистиллята маяки у вас при себе? Я должен принести их собой, чтобы их проверили в лаборатории.
Гохан молча залез во внутренний карман камуфляжной куртки и извлек оттуда прозрачный пузырек с желтоватой жидкостью внутри. Поставив его на стол, он все так же хмуро буркнул:
– Пять процентов, и ни вербом меньше. Нам нет смысла сдавать маяку вам слишком дешево. Через Граш и проще, и выгоднее.
– Но куда как опаснее, – краем рта ухмыльнулся Коосин. – Особенно после того, как некая шаман-баба по имени Карина Мураций заключила взаимные договоры о выдаче преступников с кланами Сурха, Южной пустыни и Фуштары. Последний ваш караван, как я слышал, перехватили еще до того, как он до Граша добрался, нет?
– Правительство восточной сучки скоро сдохнет! – ощерился наркобандит. – Они даже свою территорию толком контролировать не могут. Восемь лет они строят свою р-республику, – это слово Гохан выплюнул, словно грязное ругательство, – и никак не построят. Их армия с полицией уже вцепились друг другу в глотки. Их только пальцем толкни – с грохотом свалятся. Очень скоро в Сураграше появится новый хозяин, и тогда все изменится.
– Я бы не стал доверять слухам…
– Твои проблемы! – рявкнул Гохан. – Деньги за товар плати – а с остальным мы разберемся сами. Пять процентов – и все. Не хочешь – проваливай, и передай своему полудохлому клану Змеи, что с трусами мы дел не имеем!
– Не стоит горячиться, блистательный господин Гохан, – Коосин взял со стола пузырек и посмотрел его на просвет. Даже при таком освещении было видно, что дистиллят качественный: чистый и прозрачный. А ведь у ребят, похоже, есть доступ к промышленному оборудованию. Связи с крупными дельцами? Любопытно. – Следует понять, что у нас есть и свои риски. Много лет мы соблюдаем негласный уговор: Сураграшская республика не пытается захватить Мыс Мутэки, а мы не трогаем их территорию. Если вдруг в Мумме узнают, что мы начали покупать у вас маяку…
– С трусами дела не имеем, – уже спокойнее повторил бандит. – Боитесь – ваши проблемы. Мы покупателя всегда найдем. В Княжествах и Катонии маяка в двадцать раз дороже стоит, особенно сейчас, когда поставки почти прекратились. За такой куш всегда найдется куча желающих рискнуть.
– Ну хорошо, – Коосин убрал пузырек в сумку, висящую под плащом. – Пять процентов – по крайней мере, на первую партию. Там посмотрим. Если маяка окажется некачественной, мы понизим цену.
– Она качественная, – один из спутников Гохана набычился. – Я пятнадцать лет маяку выращиваю, за свои слова отвечаю.
– Наши химики проверят, – слегка пожал плечами Коосин. – И еще одно.
Он оперся на стол ладонью, наклонился вперед и, добавив в голос угрожающих ноток, спросил:
– Скажи-ка мне, блистательный господин Гохан, а где гарантия, что вся история с маякой – не выдумка сураграшской полиции? Восемь лет с вашей территории ни грамма маяки не поступало, а тут вдруг раз – и регулярные поставки. Насколько я знаю, все ее плантации, даже тайные, давным-давно уничтожены. Может, вы всего лишь провокацию устроить хотите? А потом, под шумок – международный скандал и вторжение?
Произнося это, он внимательно вглядывался во всех троих бандитов. Его манипуляторы так и не сумели развиться выше четвертого уровня, за что некоторые бойцы клана, поднявшиеся до третьего, а то и до второго, его откровенно презирали. Однако во всем Южном Драконе только глава клана Змеи, момбацу сан Абихмал Цурен, седой старик с пронзительным взглядом водянистых глаз, знал, что Коосин умеет распознавать ложь. Катониец видел ее в собеседнике так же, как другие видят морщинки, складки, пигментные пятна и прочие признаки возраста и болезней. Сейчас он рисковал – если речь и в самом деле идет о провокации, его могут не выпустить живым. С другой стороны, никто не мешает ему сделать вид, что он поверил лжи, и спокойно уйти.