Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
– Погоди, Кара… – встрепенулась притихшая было Цукка. – Мати говорит, что они где-то рядом. Они пускают ракету!
Она вскочила на ноги и принялась напряженно вглядываться на юго-восток. Карина невольно повернулась туда же – и несколько секунд спустя увидела, как вдалеке в воздух обманчиво-неторопливо на острие расширяющегося дымного следа взлетает крошечный малиновый шарик.
– Есть! – Цукка сжала кулаки. – Шаху! Наши рядом! Давай ответную ракету! – Она замолкла, уставилась в землю и зашевелила губами.
Шаттах кивнул одному из своих людей, и тот, сняв с пояса одноразовую ракетницу, выстрелил в небо зеленый шар.
– Они тоже нас видят, – сообщила Цукка несколько секунд спустя. – Мати говорит, что минут через пятнадцать-двадцать доберутся. Кто-нибудь, предупредите часовых, чтобы не стреляли!
– Вовремя, – пробормотал Дурран. – Карина, ты говорила, что среди твоих друзей – женщина с такими же способностями, что и у Шая. И у них есть оружие против синомэ. Теперь твоя помощь не нужна, и ты точно можешь уйти из деревни в укрытие.
– Нет, Дурран, – Карина упрямо закусила губу. – Я не собираюсь прятаться, когда другие за меня сражаются. И я хирург. Я могу спасать раненых, которые без меня погибнут. Я благодарна тебе за заботу, но это мое последнее слово. Цу, когда наши доберутся сюда, ты возьмешь Лику и госпожу Кансу и на машине с ними отъедешь как можно…
– Кара, ты, кажется, снова решила, что упрямее меня, – безмятежно проговорила Цукка, засовывая в рот травинку. – Похоже, в детстве я тебя мало воспитывала. Я же сказала, что без тебя никуда не пойду и не поеду. Не все же от людей кусочки скальпелем отрезать, их иногда и перевязывать нужно. Смирись. А заодно почувствуй на собственной шкуре, что сейчас чувствует Дурран.
Она подмигнула бывшему Младшему Когтю, и тот отчетливо скрипнул зубами.
– Ехидная ты у нас, Цу, – вздохнула Карина. – Ну, раз так, пойдем на площадь встречать наших.
Машины вкатили на деревенскую площадь через тринадцать минут после обмена ракетами. Карина с Цуккой бросились им навстречу. Плача от счастья, Цукка вцепилась в едва ли не на ходу выпрыгнувшего из машины Саматту, а Карина – во всхлипывающую Яну, потом в ласково похлопавшего ее по спине Палека, а затем повисла на шее у Дентора. Деревенские мужчины, высыпавшие на площадь, загалдели и начали трясти в воздухе своими новыми винтовками.
– Вот так вот и отпускай вас одних гулять по городу, – укоризненно сказал Саматта, заглядывая в лицо жене. – Глазом моргнуть не успеешь, как в дальнюю турпоездку без предупреждения укатите.
– Ага, такие уж мы ветреные, – согласилась Цукка, утыкаясь носом в его широкую грудь. – Придется тебе за мной в будущем получше приглядывать.
– Биката! – ахнула Карина, бросаясь к нерешительно замершему у машины мужчине. – И ты здесь? Как? Откуда? Почему никто…
– Разве вам не сказали? – удивленно поднял тот бровь. – Я тут как раз в Кураллахе зависал от нечего делать, гляжу – попутка. Ну, и запрыгнул на подножку.
– У, попрыгунчик! – Карина ткнула его кулаком в грудь. – Ну зачем?
– Затем, что из-за меня ты в историю вляпалась. Значит, я и должен тебя вытаскивать. Пусть и не в одиночку, но должен.
– Госпожа Ольга, госпожа Канса, – Цукка отлепилась от мужа. – Прошу прощения, что мы отвлеклись. Нам про вас рассказывали. Очень рада личному знакомству, пусть и в таких неудобных обстоятельствах.
– Радость взаимна, госпожа Цукка, – несмело откликнулась Канса. – Прошу благосклонности.
– Радость взаимна, – кивнула Ольга, внимательно рассматривая сначала Цукку, а потом и Карину. – А обстоятельства я видывала и похуже. Я прошу прощения, что вмешиваюсь в сцену родственной встречи, но у нас есть время на такое проявление эмоций? Что с Шаем и кто вообще здесь главный?
Все повернулись в ее сторону.
– Главный здесь в отсутствие Панариши – Шаттах, – сообщила Цукка. – Вон он, кстати, торопится.
Шаттах действительно пробрался через толпу и подошел к машинам.
– Приветствую всех, – хмуро сказал он. – Извиняюсь, что не встретили должным образом, но враг на подходе. Я Шаттах Мумеса, временный комендант Муммы и окрестностей. Рад, что вы успели вовремя. Кто из вас сан Саматта?
– Я, – откликнулся Саматта. – Опустим формальности, чтобы не терять времени. Далеко они?
– Одна из дальних застав засекла конный отряд некоторое время назад. Если судить по скорости их движения, у нас осталось полчаса, может, чуть больше. Сан Саматта, у меня инструкции от Панариши передать командование тебе, если ты успеешь добраться сюда вовремя. У меня в деревне восемь человек обученных и примерно три десятка вооруженных ополченцев, – он мотнул головой в сторону притихших деревенских. – Через несколько минут подтянется Мух со своими ребятами – еще два десятка бойцов. Распоряжайся, но имей в виду, что Мух вышел к нам на помощь из Тампасики вчера вечером. Она в полусотне верст отсюда, а они идут пешком, на машинах оттуда сейчас не пробиться, дорога еще не восстановлена. Они наверняка вымотаны до предела.
– Так, – Саматта переглянулся с Дентором и критически осмотрел испуганно притихших деревенских, под его взглядом жавшихся друг к другу. Оружие они держали кое-как, многие – за стволы, как дубины. – Они нам не понадобятся. Только шальной пулей зацепят в драке. Где остальные жители? Женщины, старики?
– В лесном убежище к югу отсюда.
– Прекрасно. Отправь всех ополченцев туда же для охраны. Одного из своих людей назначь командиром. Если что, смогут отбиться от двух-трех случайных врагов.
– Но…
– Выполнять! – резко приказал Саматта, так что Шаттах вздрогнул. – Господин Шаттах, командир может быть только один. Если командир я, ты и все остальные подчиняетесь моим приказам. У нас нет времени на утрясание проблем с субординацией. Понятно?
– Да, – Шаттах нахмурился, но больше никак своего недовольства не проявил. Он повернулся к ополченцам и отдал несколько команд на местном языке. Один из его людей кивнул и тоже что-то сказал. Деревенские заволновались, и на их лицах явно отобразилось облегчение. Они валом повалили за своим вновь назначенным командиром, и минуту спустя на площади остался только Шаттах со своими людьми, Карина с Цуккой, Дурран и спасатели. Да еще Матса, про которого все забыли и который отнюдь не стремился напомнить о себе, тайком выглядывал из двери Большого Дома.