Корт XXIII
Шрифт:
— Привет, Ан! — Моника Адамс втиснулась в кабину лифта вместе с ним. Она работала в прокурорском надзоре. Гурилин почтительно поцеловал ей руку. Ее полное курносое личико мгновенно порозовело.
— Ты — сама галантность! — засмеялась она. — Слушай, в 14.20 тебя вызывают в суд. Зал № 523, этаж 2.
— Что я еще натворил?
— Бэрглери [3] с целью фелонии. Плюс моральный ущерб. На тебя подали в суд эти двое супругов, которым ты помешал подраться.
3
Вторжение
— Ишь ты… — Он мотнул головой. — Я ведь извинился. Что им теперь, в ножки прикажешь кланяться? Кто обвинитель?
— Я… Ну, не расстраивайся, Ан.
Лифт остановился. Людской водоворот разъединил их.
— Моника! — крикнул он на прощание. — Я, наверное, не приду. Но ты постарайся, чтобы меня приговорили к изгнанию на Цереру. Годика на два-три, ладно?!
Она засмеялась и помахала растопыренной пятерней.
Выйдя на свой ярус, он бодро зашагал по свежевымытым коридорам, на ходу здороваясь с друзьями, раскланиваясь с юридическими светилами, бросая «привет-привет» и пожимая руки. Прокуроры, судьи, адвокаты, эксперты, консультанты — всех их было слишком много на одного-единственного детектива.
Вот коридор «без вести пропавших». И тут удача. Сразу над пятью ребячьими мордашками надпись: «Найдены службой розыска»… Все живы-здоровы. Прятались в багажном отделении космического порта. Собирались бежать на Марс.
Дверь его кабинета была последней по коридору. За ней был небольшой тупичок, ниша в стене, в которой проходила вентиляционная труба.
Подойдя к двери, он взялся за ручку. Почувствовав прикосновение знакомых пальцев, дверь распахнулась. И в ту же секунду он краем глаза заметил метнувшуюся к нему тень, резко повернулся и, перехватив занесенную над ним руку, заломил ее назад и швырнул нападавшего в кабинет.
На пол с грохотом упал обломок кирпича, обернутый платком. Закрыв за собой дверь, Гурилин встал на пороге и скрестил руки на груди.
Ошеломленная, она сидела на полу, прислонившись к стене. Худенькая девушка лет шестнадцати. Бледная. С очень светлыми, будто седыми волосами. В коротком платьице, которое при падении задралось, обнажив стройные, крепкие ноги.
«Интересно, — подумал он, узнав в ней вчерашнюю замухрышку из кафетерия «Заяц и Волк». — Никак счеты пришла сводить?»
Спустя некоторое время девушка пришла в себя, встала, одернула платье, перебросила через плечо сумочку и с независимым видом направилась к двери. Делая вид, что не замечает стоящего перед ней человека, взялась за ручку.
Гурилин улыбнулся.
— Пройдите, — резко сказала она.
— И не подумаю, — ответил он. — Вы думаете, каждый имеет право покушаться на жизнь инспектора юстиции и потом так вот, запросто, уходить, даже не извинившись?
— А я не собираюсь перед вами извиняться, — сказала она, холодно глядя ему в глаза. — Я считаю, таких, как вы, надо убивать без всякой жалости, как микробов.
— Что же такого плохого я вам сделал?
— Вы? Вы издеваетесь над людьми! Корчите из себя защитника справедливости, а сами, сами… Выпустите меня немедленно! — закричала она.
— Нет.
— Ах так!.. — Подбежав к окну, она вскочила на подоконник, двинула раму, которая свободно поддалась…
У Гурилина оставались секунды. Одним прыжком он преодолел разделявшее их пространство и в падении отбросил девушку назад, больно ударившись при этом затылком о панель отопления.
Из глаз его брызнули искры. Спустя минуту-другую он пришел в себя и потрогал затылок. Крови не было. Но шишка обещала быть знатной.
— Хватит реветь! — буркнул он, поднимаясь.
— Да-а-а… ва-ас бы та-ак стукнули-ии!..
— Если бы не я, тебе бы уже не было больно.
— Вы что? Решили, что я уже совсем рехнулась, да? Что, думали, я прыгать собралась?
— А кто тебя знает?
— Так там же барьерчик есть. И пожарная лестница. Я по ним сюда забралась.
— Чтобы раскроить мне череп? У тебя это получилось.
— А зачем вы деда обидели?
— Кого?
— Дед мой, Егор Христофорович, к вам вчера пришел, как с человеком хотел с вами поговорить, а вы на него психиатричку вызвали. Что, скажете, не было этого?
— Было, — признался он. — Ошибся я. Хотел даже извиниться перед ним, да не успел. Но и он, прости, нашел к кому обращаться. Это же совершенно не мой вопрос. Мало у меня своей работы, осталось только заниматься спасением вашей…
— Нашей! — крикнула она. — Нашей Москвы!
— Послушайте… Как вас зовут? — Подойдя, он протянул ей руку.
— Марина, — ответила она, поднимаясь без его помощи.
— Это вы мне открытку прислали?
Она не ответила.
— А потом решили, что этого мало?
— Но ведь нельзя же так с людьми обращаться! — воскликнула она, всплеснув руками. — К вам же старый человек пришел. Он вам, между прочим, в деды годится, а вы…
— Мариночка…
— Не называйте меня так!
— …если б он пришел ко мне домой, вечером, мы посидели бы с ним за чаем, поговорили о том о сем. Но он пришел ко мне в рабочее время. А на работе я должен заниматься только работой. Вот, взгляните! — Одна из стен озарилась голубоватым сиянием. На ней возникла карта-схема земного шара. — Это наш город. Он называется не Москва, не Ленинград, не Лондон, не Париж, не Сидней. Он называется Земля. На ней проживает пятьдесят миллиардов человек, большинство из которых хочет мирно трудиться, заниматься спортом, наукой, искусством, веселиться, любить друг друга. Но среди них попадаются и такие, которые мешают жить. Большинство из них ваши ровесники. Начитавшись запрещенной литературы, насмотревшись пакостных фильмов, которые иногда всплывают из частных коллекций, они пускаются на дешевые подвиги во имя ложной славы. Видите красные точки на карте? Это преступления, которые совершены нынешней ночью. Смотрите, две из них сменились зелеными и погасли. Это означает, что преступники найдены и переданы в руки правосудия. И то же случится с подавляющим большинством этих точек. Но некоторые из них будут продолжать гореть и сегодня, и завтра, и всегда. И их обязан гасить лично я. Я один, ибо престиж планеты не позволяет расширять штат полицейской службы. Вы меня понимаете?
Она кивнула.
— А сейчас простите, мы с вами беседуем уже полчаса, а время мое расписано по минутам. Я уже пропустил утреннюю сводку. Сейчас мне пора на обход.
— А… можно мне с вами? — несмело попросила она.
— Пожалуйста, — сказал он и улыбнулся.
Глава шестая
МОСКВИЧИ
— А правда, что ваш турболет самый быстрый в городе? — спросила Марина, когда они пролетали над Средиземным морем.
— Правда.
— А какая у него скорость? Самая большая?