Кортик
Шрифт:
Глава 22
Кино «Арс»
Сталкиваясь головами, мальчики читали записку Журбина.
На белом бланке карандашом было написано:
«Товарищ Сахаров! Инициативу ребят надо поддержать. Работа с детьми — дело важное, для клуба особенно. Прошу вас обязательно помочь детям нашего дома в организации драмкружка.
— Все
— Ох, и строит же он из себя! — сказал Генка, когда Шура ушел. — Так его и ждут на важном совещании. Отлупить бы его как следует, чтобы не задавался!
Миша, Генка и Слава сидели на каменных ступеньках выходного подъезда кино «Арс». Вечер погрузил все предметы в серую мглу, только в середине двора чернела чугунная крышка пожарного колодца. Бренчала гитара. Слышался громкий женский смех. Арбат шумел последними вечерними звуками, торопливыми и затихающими.
— Знаете, ребята, — сказал Генка, — в кино можно бесплатно ходить.
— Это мы знаем, — ответил Миша, — целый день рекламу таскать… Очень интересно!
— Вот если бы иметь такую тележку, как у акробатов! — Генка причмокнул губами. — Вот на ней бы рекламу возить… Это да!
— Правильно, — подхватил Миша, — а тебя вместо ослика…
— Его нельзя вместо ослика, — серьезно сказал Слава, — ослики рыжие не бывают…
— Смейтесь, смейтесь, — сказал Генка, — а вот Борька наймется рекламу таскать и будет бесплатно в кино ходить.
— Борька не наймется, — сказал Миша, — Борька теперь марками спекулирует. Интересно, где он марки достает?
— Я знаю где, — сказал Генка, — на Остоженке, у старика филателиста.
— Да? — удивился Миша. — Я там сколько раз был, ни разу его не видел.
— И не увидишь. Он к нему со двора ходит, с черного хода.
— Странно! — продолжал удивляться Миша. — Что же, он таскает марки, что ли? Он ведь их по дешевке продает…
— Уж это я не знаю, — сказал Генка, — только ходит он туда. Я сам видел…
— Ну ладно, — сказал Миша. — Теперь вот что: знаете, про что мне Журбин рассказал?
— Откуда мы знаем, — пожал плечами Слава.
— Так слушайте. Он мне рассказал про этих самых ребят с Красной Пресни. Они называются «юные пионеры». Вот как они называются.
— А что они делают? — спросил Генка.
— Как — что? Это же детская коммунистическая организация. Понимаешь? Ком-мунистическая. Значит, они коммунисты… только… ну, ребята… У них знаешь как? У них все по-военному.
— И винтовки есть? — спросил Генка.
— А как же! Это знаешь какие ребята? Будь здоров!
Немного помолчав, Миша продолжал:
— Журбин так сказал: «Занимайтесь своим кружком, посещайте клуб, а там и пионерами станете».
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— А где находится этот отряд? — спросил Слава.
— При типографии, в Краснопресненском районе. Видишь, я все точно узнал. Не то что ты.
— Хорошо б пойти посмотреть! — сказал Слава, пропуская мимо ушей Мишино замечание.
— Да, не мешает сходить, — согласился Миша. — Только надо адрес узнать, где эта самая типография находится.
Мальчики замолчали. Через открытые для притока воздуха выходные двери кино виднелись черные ряды зрителей, над которыми клубился светлый луч киноаппарата.
Мимо ребят прошла Алла Сергеевна, Славина мать, красивая, нарядная женщина. Увидев ее, Слава поднялся.
— Слава, — сказала она, натягивая на руки тонкие черные перчатки, — пора уже домой.
— Я скоро пойду.
— Не задерживайся. Даша даст тебе поужинать, и ложись спать.
Она ушла, оставив после себя запах тонких духов.
— Мама на концерт ушла, — сказал Слава. — Знаете что, ребята? Пошли в кино! Ведь сегодня «Красные дьяволята», вторая серия.
— А деньги?
Слава замялся:
— Мне мама дала два рубля. Я хотел ноты купить…
Генка вскочил:
— Что же ты молчишь? Пошли в кино! Где ты сейчас ноты купишь? Все магазины уже закрыты.
— Но я могу завтра купить, — резонно ответил Слава.
— Завтра? Завтра будет видно. И вообще никогда ничего не надо откладывать на завтра. Раз можно сегодня идти в кино — значит, надо идти.
Мальчики купили билеты и вошли в кино.
От входа узкий коридор вел в тесное фойе. На стенах вперемешку с ветхими афишами и портретами знаменитых киноактеров висели старые плакаты. Красноармеец в буденовке устремлял на каждого указательный палец: «А ты не дезертир?» В «Окне РОСТА» под квадратами рисунков краснели строчки стихов Маяковского. Над буфетом с засохшими пирожными и ландрином висел плакат: «Все на борьбу с детской беспризорностью!»
Здесь была самая разнообразная публика: демобилизованные в кепках и военных шинелях, работницы в платочках, парни в косоворотках, пиджаках и брюках, «напущенных» на сапоги.
Раздался звонок. Публика заторопилась в зрительный зал, спеша занять лучшие места. Погас свет. Киноаппарат начал яростно стрекотать. Разнесся монотонный аккомпанемент разбитого рояля. Зрители теснились на узких скамейках, шептались, грызли подсолнухи, курили, пряча папиросы в рукав…
Картина кончилась. Ребята вышли на улицу, но мыслями они были там, с «красными дьяволятами», с их удивительными приключениями. Вот это настоящие комсомольцы! Эх, жалко, что он, Миша, был в Ревске еще маленьким! Теперь-то он знал бы, как разделаться с Никитским.