Кортни Лав : подлинная история

Брайт Поппи

Примерно в это же время Кобэйны обнаружили, что снюхалась пара англичанок, Виктория Кларк и Бритт Коллинз. У Коллинз, помимо рецензий для музыкальных журналов, был небольшой журналистский опыт. Притязание Кларк на доверие состояло в том, что она встречалась с Шэйном МакГованом из «Pogues», и она по-прежнему использовала его имя, чтобы пробиваться везде, куда можно.

Они пытались убедить нескольких друзей и посвященных лиц индустрии, что их книжный проект имеет благословение «Нирваны»; Кларк даже вскользь упоминала, что спала с Дэйвом Гролом. Они взяли интервью у Падающего Джэймса Морланда, о котором мы уже слышали. Один сосед сообщил, что видел женщину, по

описанию Кларк, пытающуюся проникнуть в дом Кобэйнов. Это явно было очередное публичное оскорбление. Курт и Кортни запаниковали.

«Если в этой книге выйдет что-нибудь, что причинит боль моей жене, я, чёрт возьми, причиню боль вам», — гласило первое сообщение на автоответчике Виктории Кларк (всего было девять, через двухминутные интервалы). Голос был молодой, хриплый, усталый и озлобленный:

Я люблю, когда меня трахают, я люблю, когда меня шантажируют, я дам вам всё, что вы хотите, умоляю вас. Я стою на коленях, и мой рот широк открыт. Вы не имеете абсолютно никакого чёртова понятия, что вы делаете… вы, маленькие дряни-паразитки… сейчас мне наплевать, что то, что я вам угрожаю, записывается. Я полагаю, что мог бы выбросить несколько сотен тысяч долларов, чтобы вас прикончить, но возможно, сперва я попробую законный путь.

Кортни, Крист и Дэйв тоже оставили сообщения, все в ту же пьяную ночь, но сообщения Курта были единственными, которые Кларк опубликовала в журнале «Select». Согласно источникам, которые слышали всю плёнку, неопубликованные сообщения содержали такие жестокие описания Кларк и Коллинз, что потенциальные биографы были слишком смущены, чтобы их обнародовать.

Глава шестнадцатая

Как можно скорее Кобэйны вернулись в Сиэтл. Кортни чувствовала, что больше никогда не захочет жить в Лос-Анджелесе, а Курт вообще никогда не хотел там жить. Они купили дом в Карнэйшне, двадцать миль к востоку от Сиэтла, и сняли ещё один в Сэнд-Поинте, к северу от центра Сиэтла на берегу Озера Вашингтон. В этом арендованном доме, где они проводили большую часть времени, была спиральная лестница и балконы, которые напомнили им о Новом Орлеане, городе, который они оба любили. Они приобрели чихуахуа, но все они втроём сразу же так глубоко его возненавидели, что они отдали его мексиканцам-перевозчикам мебели в качестве чаевых.

Для них это было творческое время. Присутствие Фрэнсис внушало им благоговение, делало их глупыми от любви к ней и друг к другу. Они сочиняли и пели ей песни («Фрэнсис Бин, Фрэнсис Бин, самая симпатичная девочка в мире»). Курт сконструировал «стул постоянной заботы» с игрушками и бутылочкой с автоматической подачей питания. Они снимали на плёнку, как она с помощью Курта разматывает целые рулоны туалетной бумаги. Они постоянно играли с Фрэнсис, взволнованные её реакцией на каждый новый стимул. В результате она стала довольно стойкой. Они даже взяли её на «MTV Video Music Awards», где Кортни почти пришлось надрать задницу Экслу Роузу.

Курт впоследствии попытался объяснить этот эпизод на «MTV Awards» «Advocate»:

[ «Guns'N'Roses»] фактически пытались нас избить. Мы с Кортни были в зоне питания за кулисами, и проходил Эксл. И Кортни закричала: «Эксл! Эксл, иди сюда!». Мы просто хотели с ним поздороваться — мы думаем, что он — посмешище, но мы просто хотели сказать ему что-нибудь. И я сказал: «Ты будешь крёстным отцом нашего ребёнка?». Я не знаю, что случилось до этого, что его разозлило, но он выплеснул на нас свою агрессию и начал орать как недорезанный.

Вот его слова: «Заткни свою суку, или я выкину тебя на тротуар!». Все вокруг нас просто рыдали от смеха. Она даже не

сказала ничего язвительного, понимаешь? И я повернулся к Кортни и сказал: «Заткнись, сука!». И все засмеялись, и он ушёл. И я полагаю, что сделал то, что он от меня хотел — был мужчиной….

Потом, после того, как мы сыграли наш концерт и возвращались к своему трейлеру, к нам направилась свита «Guns N`Roses». У них на каждого как минимум пятьдесят телохранителей: огромные, громадные, безмозглые чурбаны, всегда готовые ради Эксла на убийство. Они не видели меня, но окружили Криста, и Дафф [МакКэган из «Guns N`Roses»] хотел побить Криста, и эти телохранители стали запугивать Криста. Он, наконец, сбежал, но всю остальную часть вечера была большая опасность, что нас побьют или сами «Guns N`Roses», или их головорезы. Нам пришлось скрыться.

С тех пор каждый раз, когда Эксл играл концерт, он говорил какой-нибудь комментарий обо мне и Кортни. Когда он был в Сиэтле, он сказал: ««Нирвана» скорее останется дома и будет колоть наркотики со своими жёнами-суками, чем будет гастролировать с нами»…. Всё-таки он ненормальный. Я испугался. Я, наверное, не смог бы его побить. Я знаю, что он побил бы меня, если бы у него была такая возможность.

В декабре 1992 года Кобэйны появились на обложке выпуска «Spin» «Год в Музыке». Они все втроём казались чистыми, хрупкими и очень красивыми. Эксклюзивное интервью внутри, которое провёл Джонатан Поунмэн с «Sub Pop», было озаглавлено «Семейные Ценности». В том же номере «Нирвану» назвали Артистом Года, а Эксла Роуза резко критиковали. Курт и Кортни, казалось, прошли через огонь.

«Я много писала, — говорила Кортни. — Примерно через шесть месяцев у [ «Hole»] должен быть альбом, а потом тур. У меня не было группы шесть месяцев или около того. Это что-то вроде отрубленной у тебя руки». Этот шестимесячный крайний срок оказался нереальным, но она горела желанием продемонстрировать, насколько она продвинулась.

Однако она не ретушировала сама себя. Когда Поунмэн спросил, повлияли ли беременность и материнство на её артистическую перспективу, она разозлилась от этой мысли. «А что мне прикажете делать, внезапно превратиться в чёртову Мать Терезу? Прикажете писать альбом кантри, потому что я родила ребёнка? За последние несколько месяцев я ощутила больше ужаса войны полов, политического, медицинского и медийного, чем я когда-либо чувствовала за всю жизнь».

Но теперь, полагала она, Фрэнсис было «гарантировано стопроцентное прекрасное детство. Мы знали, что мы можем дать ей то, чего не получили мы — лояльность и сочувствие, поддержку. Мы знали, что мы можем дать ей настоящий дом и баловать её…. Я росла, живя со своим терапевтом, своим сводным братом и бывшим любовником моей матери и т. д. и т. п., и я просто думаю, что это отстой. Это просто личное предпочтение. Я думаю, когда выходишь замуж, это должно быть Навсегда. Хотя я на самом деле однажды выходила замуж, и это было аннулировано. Я не знаю. Что касается меня, я просто хочу иметь детей от одного и того же человека и жить с одним и тем же человеком».

Возможно, высказывание этого сделало бы это истинным. Возможно, то, что Курт слышал, как она это говорила, сохранило бы ему жизнь. Она уже боялась за него, она всегда боялась за него: он был таким чувствительным, вынужденным постоянно обижаться, вспыхивать и жаждать поддержки. Однажды он нашёл коробку-валентинку от конфет, в которой Кортни хранила свои старые письма от Билли Коргана. Курт ненавидел Билли, отчасти из-за явного таланта Билли, главным образом просто потому, что Билли был первым. В ярости он залез в кровать и за десять минут набросал текст к «Heart-Shaped Box». Эта коробка, в которой хранились письма Билли, появляется в видео «Heart-Shaped Box».