Косьбище
Шрифт:
А где народ? А народ делает своё народное дело - безмолвствует. Почти все усадебные на дворе стоят. Кто у изб, кто от ворот ещё не отошёл. От забитого насмерть по моему приказу кузнеца. И никто даже шага ко мне не сделал.
Уровень деликатности у этих пейзан... просто зашкаливает: они -- простолюдины, мы -- бояре. Они в наши дела не лезут. Наблюдают. Потом будут обсуждать, анализировать и оценивать. Называется: "сплетничать о господах своих".
Ну, в этой части нам до испанцев далеко: у них просто прикосновение к особе королевской крови наказывается смертной казнью. Известен случай, когда на охоте испанский король вылетел из седла
Вообщем, если бы меня здесь не было, то никто и не вздумал бы даже помешать мальчонке зарезать собственную матушку. Чисто семейные дела благородного, типа, семейства. Хотя... если бы меня не было, то и постельной картинки, столь повлиявшей на детскую психику -- не наблюдалось бы. С другой стороны, учитывая темперамент Марьяши, на моем месте вполне мог оказаться Ивашко или тот же Чарджи... Сложно это. Эй, кто-нибудь, ну-ка взяли мальчика и пойдём на поварню.
...
Ночь генитально-оральных приключений, начавшаяся с порки тогда ещё живого кузнеца -- закончилась. Наступило утро. Такое же. "Оральных" - не в том смысле, о котором вы подумали. И не в местном древнерусском смысле - "пахать землю". В самом прямом смысле -- когда орут, криком кричат.
Из дверей поварни нам навстречу вылетает Светана и орёт. Гениально орёт - шёпотом.
– - Тама! Домна! Хохрякович!
Глаза у Светаны демонстративно закатываются, и она по столбику сползает на ступеньку крыльца. Мои действия?
– Полный аларм! Ольбег у Сухана на руках. Услышал ор -- вцепился в моего зомби намертво. Этому - стоять, Ивашко с Ноготком, железо обнажить -- побежали. Стук-грюк, одна дверь, вторая. Дверь в каморку Домны заперта. Ивашко матюкнулся и плечом. Влетаем, сзади Николай с огарком свечи в руках.
Картина... помесь Рубенса с Босхом. В постели - голая Домна с голым же Хохряковичем подмышкой. Понятно почему Светанка так орала. То её одну, "беленькую и пушистенькую", по усадьбе всякими словами называют, а тут... И понятно почему шёпотом - чтобы не разбудить. А то бы мы не смогли насладиться всей полнотой и экспрессивностью сего скандального зрелища.
Утром, когда я обнаружил брошенную всеми Домну, и Светанке "ума вложили" путём "окормления" кормовой части "берёзовой кашей", кто-то обмолвился насчёт того, что пленника тоже, поди, не кормили. А в пленниках у нас вот это голое... недоразумение. Сын "хряка", носившего кличку "дядюшка Хо". Носившего, пока не вздумал меня убивать. "Вот сабля просвистела. И - ага". Третий сын. Старшего, который меня под волхвов подвёл -- медведь задрал. Второго - я сам зарезал. Самого Хохряка - только Ивашкина гурда остановила. Семейство...
Но я -- гумнонист и дерьмократ. "Сын за отца...". Бить-убивать не буду. Сидит -- и пусть сидит. Раз сидит -- надо кормить. Я тогда выразился по-боярски: в смысле - выявленные недочёты исправить. Не исправившим - "берёзовой каши" без ограничений. Эти лентяи, Светанка с Хотеном, вместо того, чтобы отнести пленнику еду в погреб, притащили его самого на кухню. И приспособили на роль посудомойки и "прислуги за всё". Оголодавший и запуганный парень с восторгом вкусил наших объедков и безропотно принялся исполнять все поручения из набора "злая мачеха для Золушки".
Последнее в сказке пожелание мачехи, обращённое к падчерице, при убытии хозяйки дома на королевский бал, есть, как известно, глубоко экзистенциалистская формула: "И познай самое себя". Ну, до таких вершин философии Светанка не взлетает, поэтому нашла более уместный отечественный аналог - послала беднягу помыть Домну. Два, впервые нормально поевших за три дня, персонажа, достаточно синхронно впали в сонливость, усиленную затухающим светом туманного заката, с трудом пробивающегося через давно немытое волоконное окошечко.
Домна сначала перестала изображать стыдливость. А чего стыдится уважаемой свободной женщине перед сопливым новоявленным господским холопом? Потом вообще начала похрапывать. Парень, дорвавшийся до тёплой воды после отсидки в подземелье, немедленно воспользовался остатками. И пока обсыхал -- полотенец же для него нет -- как-то случайно, как-то прилёг на краешек, как-то задремал... Во сне как-то закатился под одеяло, под одеялом -- под горячий бок Домны...
– - А я не понял спросонок. А она меня на себя затащила. Затащила! Вот те крест! Силой! А я чё? Да я же против неё... Да вы гляньте -- какая она здоровая. А я ни чё. Она сама всё! И своей рукой запихнула. Всё -- сама! А я сплю - ничего не понимаю. Господине! Не виноват я, она сама меня затащила! Господине! Прости Христа ради! Не буду я больше! И не подойду к коровище этой! Смил-у-уйся!
Библейская классика -- дочери праотца Ноя напоили батюшку виноградным вином до бесчувствия и совокупились с ним, дабы понести от него и приумножить народы земные. Ибо род людской сильно приуменьшился в ходе нештатной ситуации при эксплуатации божественной канализации. "Всемирный потоп" - называется. У сантехника -- приступ раздражения, у выживших -- приступ размножения. Ни сам акт кровосмешения, ни факт достижения предполагаемых девушками результатов в части "приумножения" -- сомнений не вызывает. Но уже несколько тысячелетий богословы всего мира спорят: можно ли провести неоднократную дефлорацию, будучи в состоянии тяжёлого алкогольного опьянения, или девушки были, всё-таки, не девушками.
Здесь ни вина, ни потопа -- просто плотно поели с голодухи.
Парня голым поставили на колени. Очень удачно его Ивашка держит -- можно горло перерезать и кровь в бадейку из-под воды слить. Грязи не будет. А парень боится меня страшно: я у него на глазах брата зарезал. Так, мимоходом. Потом его собственный отец сыночка на плаху отправил. Я что-то такое непонятное сказал, и его батя меня рубить кинулся. И сам откинулся. А юноше вместо плахи -- снова погреб. Только поел нормально, помылся и снова... у этого же под ножом. Одно слово -- "малолеток плешивый убивающий". С шашечкой. "Такси смерти".
Парень лепечет, плачет, умоляет, а Домна лежит неподвижно. Абсолютно голая, только лицо локтем прикрыто. Как раньше у Марьяшки было. Только здесь ничего нигде не брито. Кудри торчат. С проседью. А ей же едва за тридцать. Большая женщина. Эх, был бы я в своём прежнем теле, а не в этом... маломерно-плоскодонном... Да и то... Нет, не люблю я фламандцев. Даже Кустодиев для меня -- чересчур. Я как-то к арийской классике тяготею. Не к немецкой со всякими девами-воинами -- у них явно гормональный баланс сбит. Как у гедеэровских пловчих. Я арийскую индийскую классику предпочитаю. Чтоб всё было и выпирало. Но без фанатизма. Загляделся я, задумался...