Кошачья Свара. Мадрид, 1936
Шрифт:
– Для меня это будет настоящим удовольствием, - ответил англичанин с искренней интонацией, - если только я не злоупотреблю вашим гостеприимством.
– Совершенно наоборот, - возразил герцог, - в последнее время мы редко принимаем гостей, а вы пришлись нам ко двору. Так что не будем больше это обсуждать. Жду вас завтра утром, как вам будет удобней, но не слишком поздно, чтобы мы снова не упустили время. Нам многое предстоит сделать. Лили, проводи нашего друга и бегом делать уроки. Если ты не ходишь в школу, это не значит, что ты должна забросить учебу и превратиться в готтентота. Падре Родриго ждет тебя на занятиях, а ты знаешь, как
Все попрощались, а когда дошла очередь Пакиты, она предложила проводить Энтони до двери. Они вместе прошли через комнаты, отделяющие музыкальный салон от приемной, где девушка сказала своему спутнику:
– Не судите о моей семье поверхностно. В теперешних обстоятельствах все мы ведем себя несколько гипертрофированно, что незнакомцу может показаться незрелым. Когда будущее не определено, все концентрируются на сиюминутных действиях и чувствах, которые в обычное время развивались бы спокойней и благопристойней. Это касается и меня. С другой стороны, у меня мрачная и феодальная семья, уже много веков привыкшая присваивать всё, что ей нравится. А вы им понравились. Возможно, потому что, придя извне, вы принесли в этот дом воспоминания о другой реальности, более веселой и менее жестокой.
– Рад, что произвел хорошее впечатление на вашу семью, - ответил англичанин, - но мне хотелось бы знать, какое впечатление я произвел на вас.
– Это вы сами должны понять, сеньор Уайтлендс. Я тоже беру всё, что мне приглянется, но не позволяю, чтобы кто-нибудь завладел мной.
Энтони открыл дверь на улицу. На пороге он остановился, обернулся и спросил:
– Я увижу вас завтра?
– Не знаю. Я никогда не строю планов на такое долгое время, - ответила она, закрывая дверь.
Энтони Уайтлендс остался в одиночестве на Кастильском бульваре, где шныряли несколько машин, но ни единого пешехода. Свет фонарей, приглушенный холодным и хрустальным воздухом мадридского вечера, едва отбрасывал круги между деревьями и оградой бульвара. Тронувшись в путь, он заметил в темноте фигуру высокого мужчины, который, похоже, решительно направлялся к особняку. Англичанин остановился, и незнакомец, поняв, что за ним наблюдают, прибавил шаг, спрятав руки в карманах пальто и подняв к лицу воротник, а потом снова скрылся в темноте. Хотя ни тогда, ни сейчас Энтони не разглядел его лица, он был уверен, что это тот самый человек, которого он видел утром в саду, тайно беседовавшим с загадочной женщиной в зеленом платье.
Глава 6
Вручая ему ключ от номера, портье сообщил, что в тот вечер его спрашивал какой-то сеньор.
– В самом деле?
– спросил он.
– Разумеется. Я попросил его назвать имя и фамилию. Но он не пожелал ничего сказать и не сообщил, когда вернется. Он выглядел, как иностранец, но говорил по-испански так же хорошо, как вы, а произношение у него было даже лучше вашего, уж простите мне мою бестактность.
Энтони поднялся в свой номер, размышляя, кем бы мог быть этот таинственный визитер, и кто мог сообщить ему, где он поселился. Конечно, по прибытии его занесли в книгу записи посетителей гостиницы; возможно даже, администрация сообщила в полицию о прибытии нового гостя - подозрительного иностранца. Вообще-то Мадрид посещало много иностранцев, но сейчас положение было исключительным. Ну ладно, если визитер
Чтобы немного развеяться, он достал книгу, которую безуспешно пытался читать еще в поезде. Однако, в уединении гостиничного номера ему также не удалось сосредоточиться, поэтому через какое-то время он закрыл книгу и отправился на прогулку.
На улице стоял приличный холод, но центр Мадрида был заполнен толпами людей. Глядя на прогуливающихся без спешки и беспокойства горожан, вступающих в типичные для мадридцев словесные перепалки, англичанин позабыл все тревоги и ощутил царящую в воздухе радость жизни, которая делала таким приятным пребывание в Мадриде.
Бесцельно бродя по переулкам, он оказался перед таверной, в которую заходил в один из предыдущих приездов. Голоса и фальшивые улыбки перенесли его через порог заведения. Внутри, похоже, больше не осталось места ни для единого человека, но через некоторое время Энтони протиснулся к стойке. Официант обслужил его быстро и с удивительным для такой суматохи дружелюбием, словно во всей таверне не было ни единого клиента. Энтони взял порцию креветок и стакан вина.
Ожидая, он вспоминал, как в прошлый раз приходил в эту же таверну, чьи стены украшали фотографии тореро, поскольку в этом заведении располагалась штаб-квартира одного известного и воинственного клуба любителей корриды. Иногда сюда заходили и сами тореро, выпить вина со своими поклонниками. В этих случаях наступал перерыв в бесчисленных спорах, потому что тореро были настоящими идолами, и никто не был столь груб, чтобы выразить точку зрения, которая могла бы не понравиться матадору. Несмотря на дрязги, атмосфера была дружеской, и встречи всегда заканчивались песнями заполночь.
Энтони обожал эту атмосферу. Однажды вечером, несколько лет назад, кто-то показал ему легендарного тореро Игнасио Санчеса Мехиаса, человека уже зрелых лет и выдающихся достоинств. Энтони было знакомо это имя; знал он также, что он не только знаменитый тореро, но и большой интеллектуал и талантливый поэт. Вскоре после этой случайной встречи Энтони узнал о гибели тореро на арене. Федерико Гарсиа Лорка посвятил ему стихи, а Энтони, на которого гибель тореро произвела неизгладимое впечатление, перевел их на английский язык - весьма скрупулезно с точки зрения грамматики, но крайне бездарно с точки зрения великой поэзии.
Эти воспоминания и мысли о собственном простодушии вызвали у него смех, при виде которого сосед по бару произнес:
– Это так смешно?
– Простите?
– Вы ведь иностранец, не так ли?
– Да, сеньор.
– И судя по всему, находите происходящее забавным.
– Простите, не понимаю, о чем вы. Я смеялся над воспоминаниями, которые не имеют ничего общего с настоящим.
Пока Энтони извинялся, он понял причину недопонимания. За его спиной жарко и яростно спорили две группы посетителей. Поначалу он решил, что это обычный разговор о корриде, но на сей раз причиной стычки были не быки. Одна группа спорщиков, меньшая из двух, состояла из совсем еще юнцов, хорошо одетых, откормленных и привлекательных. Вторая - из типов грубых, мастеровых и рабочих, судя по нарядам - кепкам и платкам в горошек на шее.