Кошки в тигровой шкуре
Шрифт:
— Ну, как же я могу вас не узнать, дорогой вы мой Дуркович.
— Вы меня задушите, — пикнул заместитель директора. — Понимаю… Премьера. Волнуетесь, ничего не замечаете, а я давно за вами иду, думаю, узнает или нет… А я вам цветы принес.
Фуражка машинально взял цветы.
— Нет, брать цветы до представления — это плохая примета, — сказала Маша. — Цветы нам будут мешать.
— А вы приходите на банкет после премьеры, — сказал Фуражка и вернул букет.
— До встречи, господин Дуркович, — сказала Маша. — А нам надо еще подготовиться к выходу.
— Подождите, подождите, — заместитель директора зоопарка побежал за уходящими Фуражкой и Машей. — Покажите, где выход из цирка, я заблудился, а мне еще жену надо встретить, специально на премьеру приехала.
Фуражка задумался:
— Трудно сказать… Вам надо вернуться туда, откуда вы пришли. Там спросите.
— Правда? — обрадовался Дуркович и скрылся в глубине коридора.
— Господи, как я испугалась, я и забыла, что в маске. Думаю, все, конец. Думаю, сейчас он мне все припомнит…. Ужас… Мне кажется, из-за этого Дурковича я и слова все позабыла, — на глазах Маши появились слезы. — Как надо говорить «Мяу-у-у-у, мурр» — за мной, миурр-мурр-мурр — осторожно. Или наоборот. Ужас. Ужас. Ужас. У нас ничего не получится.
— Должно получиться, — сказал Фуражка и толкнул ногой дверь в подвал.
В подвале было темно и сыро. Фуражка нащупал на стене выключатель, и высоко под потолком загорелась тусклая красная лампочка.
В помещении был кафельный пол и такие же стены — грязные серые плитки, большинство из которых треснули лет двадцать назад. Часть плиток отсутствовала — в этих местах чернели квадраты.
Синими плитками на сером полу были выложена надписи — «Слава советским дрессировщикам» и «Место для приема пищи».
Большую часть подвала занимали клетки с мартышками. На всех мартышках были надеты бэтменские плащи.
— Здравствуйте гражданки обезьянки, — сказал Фуражка. — Как самочувствие? На что жалуемся?
Обитатели клетки внимательно посмотрели на вошедших и сгрудились в углу клетки. В плащах обезьяны напоминали маленьких мушкетеров. Мушкетеров было двадцать голов.…
Клетку с тигрицей Маша с Фуражкой заметили не сразу — она располагалась в дальнем темном углу.
На появление неизвестных ей людей Тамара никак не отреагировала — приняв их за своих мучителей — дрессировщика и его дочку.
Фуражка отодвинул щеколду и открыл дверь.
— Кис, кис, Тамара, пойдемте. Мы пришли за вами.
— Мяу, — сказала Маша, но тигрица никак не отреагировала на девочку в синем плаще и с мышиными ушами
— Она меня не понимает.
— Пробуй, Маша, пробуй, у нас очень мало времени, — Фуражка. — Сейчас объявят начало представления.
— Мяу, мяу, нам надо бежать, — Маша сорвала с себя маску. — Тамара выходи.
Однако Тамара лишь зевнула и отвернулась к стенке.
Между тем мартышки в соседних клетках заволновались.
— Все понимают без слов, — вздохнул Фуражка. — Они все-таки ближе человеку.
Маша готова была заплакать.
— Я что-то не так делаю, — девочка достала из кармана листок бумаги с пометками Веры Сергеевны. — Я ей должна сказать «идем за нами». Мяу, мяу, миу-у- у. Вроде бы все правильно. Но почему же она не откликается?
Девочка была в отчаянии:
— Сейчас сюда придут. Мне кажется, что я слышу их шаги. Миу-у-у.
На «миу-у-уу» Тамара приоткрыла глаза и повернула голову в сторону Маши.
— Она что-то понимает, — обрадовался Фуражка. — Давай, Машенька, давай.
— Так. Надо сосредоточиться и представить себя большой кошкой в маленькой клетке. Как говорит бабушка, почувствовать себя в ее шкуре.
— Это очень сложно, почувствовать себя в чужой шкуре, — вздохнул Фуражка. — Я пытался, но у меня не получается. Чисто теоретически могу, а вот так чтобы до конца… Все-таки мужчины более черствые существа.
— Так. Надо представить, что я сижу за решеткой, в темном сыром подвале. Мне хочется есть, мне хочется на свободу. Я очень хочу быть свободной и счастливой… Мяу, мяу, миу-у-у, — жалобно, как заблудившийся в большом городе котенок, замяукала Маша.
Тамара встала, потянулась, и шагнула из клетки.
— Ура! — обрадовался Фуражка.
Филимонович протянул руку к Тамаре и попытался погладить тигрицу.
— Спокойно, дядя Коля. Тамара не знает, что вы — друг. А я, боюсь, не сумею этого объяснить.
— Хорошо, хорошо, не буду вмешиваться, — Фуражка побежал открывать ворота, ведущие на улицу.
Маша погладила Тамару.
— Хорошая кошечка, идем с нами.
Тамара пошла за Машей.
— А с этими что делать? — Фуражка показал на мартышек. Мартышки, прижавшись к решеткам, внимательно следили за происходящим. — Они мне напоминают несовершеннолетних правонарушителей.
Фуражка открыл клетку с «правонарушителями», и те с криками выскочили из клетки.
— Бегите, — участковый помахал беглецам рукой. — Конечно, это безрассудство, но по-другому я поступить не могу.
47. Проделки конкурентов
— Думаю, что нам хорошо бы сняться у клетки с тигрицей, — предложил Неводуев-Нелюбичев Горбатовой. — Там должны получиться эффектные кадры.
— А давайте, мы еще поговорим, — Горбатовой надо было во что бы то ни стало задержать дрессировщиков в их гримерке. — Расскажите, кем были ваши родители. Я не совсем поняла.
— Разве непонятно, они работали в цирке, сначала дедушка, потом отец, потом я, сейчас, вот, дочь, — дрессировщик начинал раздражаться.
Аскольд еще раз вкратце изложил семейную историю и замолчал. О чем еще говорить, не знала и Горбатова.
— Скажите, воды у вас не найдется, что-то в горле пересохло.
— Пап, давайте, мы снимемся около клетки с тигрицей, — настаивала Марианна…
— Хорошо, идемте, — согласилась Горбатова. — Раз вы настаиваете.
Аскольд, Марианна и Горбатова с камерой спустились в подвал и Неводуев-Нелюбичев включил свет.