Кошмар поселка Синицино
Шрифт:
И вдруг оно резко подняло голову и взгляды путника и этого чудовища встретились. Парень просто позеленел от страха, он явно понял, что его местонахождение раскрыто. Но что теперь было поделать. Оставалось только бежать, если это существо отвернется. Но взглянув на него еще раз, он уже засомневался, что существо теперь можно чем-то отвлечь. Оно уже охотилось на него, как кошка, наклонившись чуть к земле и выжидая момент, когда жертва потеряет бдительность, чтобы кинуться в решающем броске.
Все-таки путник решил бежать. Хотел было уже вскочить, как прямо за его спиной послышался шорох травы. Сердце забилось в бешеном ритме и он, не совершая резких движений, начал медленно оборачиваться назад. Едва успел боковым зрением увидеть, как что-то крупное кинулось на него, рыча как-то не по-человечески, но и не по животному. И последнее, что парень увидел - это
2
С громкими криками он вырвался из сна и сел на кровати. Сердце бешено колотилось, в ушах звенело так, что, продолжая кричать, он даже не слышал своего крика. И от этого вопил еще громче.
В это мгновение кто-то схватил его за плечи и начал трясти. Но парень был еще наполовину во сне, и стал отмахиваться, что было сил. Ему до сих пор казалось, что его разрывает на части это ужасное существо, напавшее на него в лесу.
– Стас, успокойся, ты в безопасности,- прямо ему в лицо прокричал человек, державший его. И Стас услышал.
Все еще нервно озираясь по сторонам, вспоминая, где находится, он стал успокаиваться. В это же мгновение подбежал еще один человек и поставил ему укол в бедро. Лекарство подействовало почти сразу. Стас успокоился и стал заваливаться обратно на кровать, что-то еле слышно бормоча, но никто уже не мог разобрать ни одного его слова.
В таком положении тела прошло еще полчаса, и действие лекарства стало проходить. В голове сильно гудело, слова отдавались таким жутким эхом, что это больно ударяло в мозг. Да и зрительные эффекты были весьма двоякими, в прямом смысле этого слова. Он смотрел вокруг как будто через глаза, полные слез. Все тело было таким каменным, что с трудом получалось приподниматься с кровати. Но каждую минуту становилось все лучше. Его как будто парализовало, что невозможно было вообще шевелиться в первое время, теперь же все тело ныло, словно вывернули все мышцы наизнанку. Парень с трудом приподнялся на локте и стал всматриваться в мир вокруг себя. Постепенно глаза начинали различать предметы, а не только силуэты светлых и темных цветов, гул в голове тоже прекращался. Сквозь него уже пробивались чьи-то голоса, шаги и еще множество других звуков. Мир вокруг оказался таким насыщенным, что парень начал думать, будто находится где-то на рынке, среди множества людей и толкучки. Сон теперь ушел на второй план, нынче он занялся размышлениями по другому поводу. Что он тут делает, среди всего этого народа? Наверно, упал в обморок и лежит посреди этих ротозеев на сырой земле, болезни простудные зарабатывает. Нет, нет, совсем же не холодно, тепло и мягко,- Стас рукой прощупал то, на чем лежит. Пока что одна лишь рука снова обрела чувствительность, и теперь он ей мог пользоваться в полном объеме. Но и этого было достаточно, чтобы все вспомнить.
Да, как бы ужасно не было это осознавать, но он находился в психиатрической больнице, в быту именуемой "дуркой". Человек, поставивший ему укол - был его лечащий врач, а другой, державший, работал здесь санитаром. Теперь он все понимал, чувства вернулись. Какой это мог быть рынок, это местные дурачки шныряли, как заведенные, туда-сюда. Он примерно помнил, что находился здесь уже несколько недель, что его пичкали какими-то таблетками, иногда ставили уколы и пытались разобраться, в чем причина его нервного срыва. По всем предположениям врачей, у него была белая горячка, но, по прошествии нескольких дней усомнились в этом диагнозе. Обычно после "белочки" хватает нескольких капельниц с чудотворным эликсиром, и даже самые буйные приходят в себя. А у Стаса было что-то другое. У него был нервный срыв, в этом сомнений не было никаких, но вот на почве чего? Да и истории, которые он рассказывал врачам, ставили под сомнение его адекватное восприятие окружающего мира.
Он встал с кровати и направился в сторону туалета. После этих уколов обычно сильно тянет по нужде, к этому он уже привык.
Вокруг кипела жизнь. В этом отделении не было клинически буйных пациентов, и, даже самые неадекватные были вполне безобидны. С этим он уже сообразил. Публика была разношерстная, но потихоньку он привыкал к здешней обстановке, хотя, поначалу было дико и некомфортно. Но дни шли за днями, и Стас понемногу стал свыкаться с местными обычаями, местными дурачками и местными специфическими запахами.
Он уже хорошо знал распорядок дня, что каждое утро, в 7 часов был обход, дежурный врач, медсестра и санитар обходили своих пациентов, интересовались их самочувствием, внутренним и физическим, подходили к каждому, не оставляя никого без внимания. Стас всегда считал, что в таких местах работают звери, особенно санитары, которые и устраиваются на такую работу с целью безнаказанно издеваться над больными людьми, которые не могут ответить. Даже, если и пожалуются кому, то кто их будет воспринимать всерьез?! Но, как оказалось, здесь все было по-другому. Никто ни над кем не издевался, персонал состоял из адекватных людей, главврач - приятная женщина лет 35-ти, санитары и остальные врачи также были хорошими людьми. А медсестры, так и вовсе, все молоденькие девушки, как на подбор. Его лишь остерегли в спорах с заведующим отделением, который мог просто-напросто взять и назначить такие препараты, от которых ощущаешь себя куском дерьма. Стасу этого не хотелось, и он запомнил то, что шутить с заведующим не стоит. Да и шутить-то он не мог в последнее время. Череда тех событий, которые приключились с ним, а затем и все эти успокаивающие и стимулирующие работу мозга препараты подавляли в нем всякие желания шутить.
Отделение состояло из 4 палат, на 6-8 мест, столовой и туалета. Также, вдоль всего отделения располагались кровати в два ряда, оставляя лишь проход, метра полтора шириной, так что разойтись двум пациентам здесь было вполне легко. Палата N3 предназначалась для вновь поступивших, многие из которых были в бреду белой горячки, так что приходилось их привязывать к кровати за руки и за ноги. На местном сленге это называлось "вязки". Но потом, когда капельницы и уколы приводили человека в чувства, его переводили в коридор, где лежать считалось намного круче, чем в палате. Палаты называли покоями для шизиков и стариков в маразме. Хотя, и в коридоре чудаков хватало вполне. Стас общался иногда с некоторыми людьми, которые казались ему вполне нормальными и адекватными. Один из них состоял в религиозном движении, и на фоне этого и помешался. Был одним из организаторов. Занимались они по своей сути национализмом, только прикрывались оболочкой на фоне религии. Молились Богу, называли друг друга братьями. Его поймали на том, что он залез на здание администрации и сорвал российский флаг. Его там и взяли, прямо на крыше, размахивающего флагом и кричащего "слава России". А, покуда, у него уже был за плечами срок, и на условное заключение надежды не было никакой, то и пришлось ему ложиться на принудительное лечение в эту больничку. Другой парень, по пьяни, зарезал своего собутыльника. Не насмерть, все обошлось, но также предпочел лечение заключению.
Они рассказывали свои истории, Стас всегда внимательно слушал их, но сам никогда не говорил, за что сюда угодил. Все, конечно, знали, за что, но по какой причине, и что способствовало его умопомрачению, он рассказывал только своему лечащему врачу. Тот кивал, задавал какие-то вопросы, пытаясь найти истинную причину психического расстройства Стаса, но пока что оставался ни с чем. Первую неделю было совершенно непонятно, что за бред он нес, находясь под сильными препаратами. В постоянном возбуждении, он нес бессвязную ахинею, но постепенно это проходило, и врач в скором будущем был готов выслушать правдивую историю Станислава Земского.
Пройдя по коридору, он зашел в туалет, в котором днем и ночью кипела жизнь. Здесь постоянно кто-то курил. Не было такого момента, когда можно было бы зайти сюда и никого не встретить. Как и сейчас, только отворив дверь, Стас почувствовал на себе несколько пар глаз. Один молодой парень, который резал себе вены, за что и оказался здесь. Тихий, спокойный, с чувством юмора, не назойливый. Его звали Андрей. Непонятно, из-за чего он начал резать себе руки, возможно, что в жизни были на то причины. Другой тоже молодой парень по имени Коля. Он страдал причудливыми симптомами. Когда он начинал кого-то слушать или просто о чем-то задумывался, он начинал раскачиваться вперед-назад, выставив вперед одну ногу. Со стороны он походил на маятник. Стас еще тогда подумал, что вот бы его травкой обкурить, как тогда он будет себя вести?! Наверно, уставится в стену и будет сутки раскачиваться туда-сюда. И третий человек был Маслов, за таблетку цикладола готовый на все что угодно. Мать родную продал бы. Его лицо казалось пластилиновым, принимая разнообразные гримасы и выражения. Говорил он также невнятно, и приходилось спрашивать по несколько раз.