Кошмар в августе
Шрифт:
— Оригинально. — Юлька оттолкнула ее и прошла в квартиру. Придирчиво осмотрела полы. — Если они хотели, чтобы я не заметила ловушки, то как минимум следовало вытереть обувь. Свиньи.
И все же, несмотря на сварливый тон, на лице ее читался испуг, ей явно не хотелось проходить дальше. Но Даша подтолкнула подругу:
— Давай, давай, не дрейфь, сейчас разберемся.
2
В гостиной народу собралось немного, все свои: уже знакомая четверка плюс Костя, верный Санчо Панса
— Здравствуйте, Дарья Николаевна, — расцвел он, едва завидев старую знакомую.
— Привет. — Даша помахала ему рукой. — Костя, это правда, что вы женаты?
Идеальное лицо строителя города Солнца озарилось недоумением.
— Я? Кто вам такое сказал?
— Угадайте с трех раз. — Даша укоризненно глянула на сразу заскучавшего полковника. — Так я и знала, Змей ты Горыныч...
Полковник невинно заморгал глазами:
— Я просто хотел оградить хорошего человека от неприятностей.
— Может, мы сами разберемся?
— С кем? С Костей? Да он без моего приказа тебя даже из проруби не вытащит.
— Да прям! — Возмущенная женщина обернулась к полетаевскому помощнику. — Ведь вытащите, правда?
— Нет, Дарья Николаевна, не вытащу.
Даша склонила голову набок:
— У-у-у - А ведь вы негодяй, Костя.
— Никак нет, Дарья Николаевна, я просто на службе.
— Ну а после службы? Вытащили бы?
— И после службы не вытащил бы.
Даша растерялась окончательно:
— А после службы чем я вам не угодила?
— Что вы! Мне вы даже очень нравитесь. Но вот товарищ полковник несколько раз высказывал желание вас утопить, и потому я сначала должен установить, не он ли вас в эту прорубь засунул...
Даша умиленно всплеснула руками:
— Боже, какая достойная растет смена! Один остроумнее другого. Вы в цирке выступать, часом, не пробовали? Номер на бис: рыжий и белый клоуны.
Послышалось осторожное покашливание.
— Уважаемые дамы и господа, мне необыкновенно интересно наблюдать за вашими брачными играми, но зачем при этом меня сковывать наручниками? Может быть, освободите меня и посмеемся все вместе? — Профессор Валикбеев для наглядности потряс поднятыми руками. На них действительно поблескивали наручники.
— Нет, Ираклий Имранович. — Даша подтолкнула Паэгле к дивану и села рядом. — Вы мужчина крупный, с вами в случае чего просто так не справишься.
— В случае чего?
— А сейчас я все расскажу. Вы убили шестерых человек, не так ли?
— Конечно, нет! — Профессор так разволновался, что Косте пришлось сесть рядом с ним. — И о каких шестерых идет речь?
— Бросьте, вы прекрасно знаете, о ком идет речь. — Рыжеволосый детектив укоризненно покачал головой. — Четверо участников неудавшегося эксперимента, Юлина домработница и Шувалова.
— Да бросьте вы с Шуваловой, — подал голос Пантелеев, — сама она прыгнула, зачем ее кому-то выталкивать...
— Разумеется, ее никто не выталкивал. Марине вкололи сильнодействующий наркотик. Она не отдавала себе
— Да она всю жизнь не отдавала себе отчета, — продолжал сопротивляться Валикбеев. — Она, может, и мужей своих убила, а под конец решила начать колоться. Я-то здесь при чем?
Даша подняла руки, как бы сдаваясь:
— Да, убийство Шуваловой вам будет сложно инкриминировать, но вот остальные...
— Что остальные? Что остальные? — кипятился директор института. — Зачем, скажите на милость, мне убивать участников эксперимента?
— Вы забыли уточнить: неудавшейся части эксперимента. — Даша говорила спокойно, даже чуть сочувственно. — В этом вся суть.
— Какая суть, — пробормотал Валикбеев, пряча глаза в пол, — чушь несете, да и все...
— Сейчас поясню. — Потеряв визуальный контакт с подозреваемым, рыжеволосый детектив повернулся к остальным. — Вы, Ираклий Имранович, уже больше двадцати лет работаете над проблемой мужского бесплодия. Десять лет из них вы потратили совершенно впустую, но потом судьбе было угодно дать вам шанс — она послала вам Юльку. Но, как и всякий нормальный мужчина, вы этот шанс не использовали.
— Что вы этим хотите сказать? — насупил густые брови Валикбеев.
Даша обернулась. Юлька смотрела на нее прозрачными светлыми глазами. На секунду даже почудилось, что та хочет, чтобы она сейчас сказала всю правду. Но Даша покачала головой. Семейные тайны должны оставаться тайнами.
— Я хочу сказать, что успехи стали появляться только с приходом Юли, — ответила она. — Работа шла к завершению и к заслуженным наградам, но вмешалось одно досадное но. Часть исследований, вполне вероятно крайне малая их часть, имела весьма неприятные негативные последствия. Люди, принимавшие участие в этом эксперименте, пострадали. Причем пострадали настолько, что решили обратиться в суд. Это имело бы для вас катастрофические последствия...
— Какие, например?
Даша развела руками:
— Я не знаю, как в таких случаях реагирует медицинское сообщество, возможно, ваши исследования закрыли бы, вас уволили, а может, и судили.
— «Возможно, может быть»! Не знаете, так и не говорите. Любому мало-мальски сведущему человеку понятно, что всегда существует определенный риск. Все эти люди подписали соответствующие бумаги, они знали, на что идут...
— И вы можете предъявить эти документы?
Валикбеев помрачнел.
— Нет, не могу. Документы, касающиеся именно этой серии исследований, пропали.
— Неужели? — Даша покачала головой. — Ай-ай-ай, какое совпадение. И не потому ли вы пытались обчистить Юлькин сейф, что в нем хранились копии этих документов?
Валикбеев готов был взорваться, но вместо ругательств или угроз осторожно вздохнул и заговорил как можно более спокойно:
— Разве я один пытался заполучить их? Вы обвиняете меня, а кто задавался вопросом, зачем понадобились документы Пантелееву или Шуваловой?