Кошмар в мини-юбке
Шрифт:
— Я не могу такое передавать по телефону через чужих людей, — замялась я, — дело очень личное.
Охранник передал мой ответ в трубку и, отстранив ее от уха, со страдальческим выражением выслушал ответ.
Алина с любопытством смотрела мне в лицо, стараясь понять, что же происходит. Что касается Рината, то его интересовал только туалет.
— Вы можете проходить, — устало сказал мне охранник и, кивая на ребятишек, поинтересовался: — Это ваши дети?
— Нет, я взяла их напрокат, — сказала я будничным тоном, поражаясь сообразительности
— На втором этаже в конце коридора. — Охранник придвинул мне журнал. — Напишите здесь внизу свою фамилию, имя, отчество и распишитесь. Еще мне нужен какой-нибудь документ — паспорт, права, военный билет…
«Опарина Эмма Викторовна», — написала я в нижней строке, расписалась и, вернув ему журнал с ручкой, протянула еще права этой самой мифической Опариной с моей фотографией на лицевой стороне.
Охранник быстро выписал мне временный пропуск, лишь мельком взглянув на права, и мы двинулись на поиски туалета. Когда с туалетными делами было покончено, мы навестили приемную Бузыкина, немного смахивающую на тропический сад из-за обилия кадок с пальмами и другими диковинными растениями.
— Это вы Опарина? — осведомилась у меня секретарша деловым тоном и, получив утвердительный ответ, велела подождать минуту.
Из кабинета Бузыкина доносилось что-то похожее на рев раненого медведя-шатуна, угодившего лапой в капкан. Очевидно, подобным образом Бузыкин общался со своими подчиненными.
— Мальчик, не трогай цветок, — взвизгнула секретарша, вскакивая с места.
Я посмотрела на Рината. Он виновато протянул мне сорванный бутон, а я передала его трясущейся от негодования секретарше.
— Следите за своими детьми, — прошипела она, пронзая меня грозным взглядом. Сбоку послышался грохот. Я, Ринат и нервная секретарша как один посмотрели в направлении шума. Возле разбитого горшка, в котором раньше находился высокий красивый цветок с пятнистыми широкими листьями, виновато улыбаясь, стояла Алина.
— Извините. Я хотела рассмотреть его поближе, и вот, — пролепетала Алина.
— Боже мой! — взвыла секретарша, хватаясь за голову.
В этот момент открылись двери кабинета, и оттуда стал выходить взмокший руководящий состав предприятий Бузыкина. Последним в дверях появился сам Анатолий Иванович с налитым кровью лицом и дикими глазами.
— Какого хрена здесь происходит? — завопил он, выпучив глаза на погром в приемной, учиненный моими подопечными. — Чтобы через тридцать секунд здесь все было по-старому, или пойдешь сортиры драить, — заорал он на секретаршу громовым голосом. — Мать вашу! Работаю с одними идиотами и полудурками.
Побледнев, Алина бочком отодвинулась от разбитого ею горшка.
— Что за дети тут, вашу мать? Устроили здесь детский сад, — взревел он, заметив нас. — Вы Опарина?
— Да, — призналась я.
— Проходите в кабинет, — велел он и, обращаясь к Алине и Ринату, добавил: — А вы, мелкие, сидите тихо. Рыпнитесь, я вам ноги поотрываю! Поняли?
Дети
— Дети меня слушаются, — с довольной ухмылкой сообщил он мне, закрывая дверь кабинета. — Я знаю к ним подход.
— Сейчас я воочию убедилась в ваших педагогических способностях, — призналась я, с достоинством опускаясь на стул.
— Хватит трындеть, — пробасил Бузыкин. — Что там с моей дочерью, будь она неладна.
— Вы, конечно, будете огорчены и шокированы этой новостью, но у вашей дочери неважно с математикой. Боюсь, в дальнейшем это сильно осложнит ей жизнь, — выдала я.
— Что? — не поверил своим ушам Бузыкин, замерев с бутылкой коньяка в одной руке и пустым стаканом в другой.
— Конечно, сейчас у нее по этому предмету пятерки, но наметилась тревожная тенденция. Ваша дочь нуждается в дополнительных занятиях, — продолжала я с серьезным видом.
— Какого хрена вы мне все это говорите? Я думал, что она залетела или начала трепаться с пацанами. С такой хренью валите к ее матери и не доставайте меня, — начал разоряться Бузыкин, размахивая перед моим носом бутылкой.
— Но позвольте, — пискнула я.
— Пошла вон! — завопил он, впадая в ярость.
В кабинет осторожно заглянул высокий худощавый мужчина в сером костюме. Его цепкие серые глаза сразу впились в меня.
— Палыч, выведи ее отсюда, или я ее порву! — закричал Бузыкин ему, брызгая слюной.
Палыч мгновенно сориентировался, распахнул передо мной дверь и жестом показал, в какую сторону следует уходить. Что ж, я видела все, что мне было нужно.
— Может быть, мы сходим в парк? — предложил Ринат уже на улице.
— Не думаю, что это хорошая мысль. Давай как-нибудь в другой раз, — сказала я, взглянув на часы.
— А вас никто не просит думать, — пояснила Алина. — Позвоните матери и спросите у нее.
Я тяжело вздохнула и подумала, что вылазка в парк им не повредит. Не сидеть же детям целыми днями дома. К тому же сомнительно, что похитители проявят себя в таком людном месте, где полно милиции. Я позвонила Прохоровой и сообщила о желании ее отпрысков посетить парк, высказавшись, что сама я против этой идеи. Но Елена, как всегда, пошла наперекор, велев непременно посетить все, что пожелают ее чада, не скупясь на расходы.
— Вы для этого и приставлены к детям, чтобы сопровождать их повсюду, — наставляла она меня. — Если вы стеснены в средствах, возьмите у Вячеслава. Я всегда выдаю ему некоторую сумму на непредвиденные расходы.
— Нет проблем, — ответила я и нажала на отбой.
Вячеслав посмотрел на меня с кислой миной на лице.
— Куда сейчас?
— В парк, — обрадовала я его. — Ну, дядя Слава, доставай свою кубышку. — И скомандовала детям: — Мелкие неприятности, за мной!
Прогулка в парке прошла без эксцессов. Я, вспомнив-таки о своей роли учительницы английского языка, принципиально забыла русскую речь и изъяснялась только на иностранном.