Кошмарин. Сборник рассказов
Шрифт:
Пахомова стали преследовать навязчивые мысли, водворившиеся в его голове вместе с невыносимой мукой. Каждую секунду своего бытия он терпел физическую боль и мытарства духа. Что стало для него более выматывающим – страдания тела или болезнь души, он сказать не мог. Да и никто бы на его месте не смог.
Вес тела стремительно продолжал падение вниз. Родственников у Пахомова не осталось. Поэтому возражений против пребывания в хосписе у него не имелось. Там хотя бы за тобой присмотрят и за обезболивающими бегать не придется. Ближайший хоспис находился неподалёку от метро Алексеевская. Все свои накопленные за несколько лет службы в органах сбережения он отдал за то, чтобы ему предоставили отдельную палату. Надежды у него не оставалось даже в глубине души. Ужас перед скорой могилой и страх перед вечной тьмой на вторую неделю пребывания в палате отступили на второй план перед нарастающей дёргающей, грызущей, ломающей весь организм болью. Обезболивающие уколы, практически перестали помогать. Кому он только не молился, кого он только не призывал. И на фоне страданий, звал настолько отчаянно и громко, что его услышали.
В одну из тягостных, потных ночей начала августа, когда мучение, казалось, добралось до самого костного мозга, к Пахомову пришёл гость. Огромные крылья закрыли свет луны и через открытое окно к нему в палату влетела тень. Сначала он даже подумал, что на фоне всё увеличивающихся доз наркотических обезболивающих и сильного желания жить, что видит галлюцинацию. Но из тени вышел человек и заговорил с ним. Всё выглядело настолько реально и жёлтый свет, струящийся из коридора через окно над дверью палаты, и шаркающие шаги ночной медсестры, и кашель других больных за стеной, что он уверился в действительности происходящего. Даже боль отступила. Он приподнялся, всматриваясь в человека, а когда тот заговорил стал со всем возможным вниманием затаив дыхание слушать, произносимые вкрадчивым голосом такие им ожидаемые слова.
– Жить хочешь? Здоровым быть? Можешь не отвечать, знаю, хочешь. Я предлагаю тебе жизнь. Долгую.
– Я смертельно болен мне никто уже не поможет.
– Да, если бы я был доктор, я бы согласился с тобой. Но, я, наоборот помогаю смерти. И мне тоже, нужен помощник. Ты подходишь. Будь им и не будешь знать ни хворей, ни смерти. Пока живу я и ты будешь жить.
– Что я должен буду делать для вас? Кто вы? – Последний вопрос стоило задать первым, но Владимир так волновался, что правильная последовательность потеряла для него всякий смысл. Он уже поверил, а произносимые им слова походили на церемониальный ритуал.
– А не всё ли равно. Если я верну тебе молодость и силу. Уже через три дня ты сможешь уйти отсюда.
– И всё же, чем надо будет заниматься?
– А, если скажу убийствами. Это что- то изменит?
– Вы дьявол?
Губы гостя, посетило слабое подобие улыбки. Он сделал шаг вперёд и сказал:
– Нет. Он давно уже не утруждает себя такими предложениями. Ему и так принадлежит весь мир. Ты нужен только мне, Володя. Решай.
– Да, я согласен, на всё согласен. – Сглотнув слюну, произнёс Владимир. Услышав своё имя, он окончательно поверил этому странному человеку. Человеку ли?
Гость подошёл к его койке. Положил две ледяных ладони на пышущий жаром лоб Владимира. Только от этого прикосновения Пахомов уже почувствовал великое облегчение. Затем, холодные пальцы сильнее вдавились в кожу головы. От них внутрь исхудавшего тела потянулись нити. Володя, закрыл глаза и понял, что может их видеть. Нити синего цвета – они несли в его тело такой же холод, какой источали и ладони гостя. Сеанс продолжался не больше пяти минут. Потом ночной посетитель исчез и Володя, почти сразу заснул крепким сном. Такой качественный сон его не посещал, вот уже, как три с небольшим хвостиком, месяца.
На следующий день Пахомов чувствовал себя превосходно. С удовольствием подкрепившись, он на удивление медсестер и докторов отказался от укола обезболивающего. Врачи подумали, что это последний всплеск активности, за которым шагает, гремя костями старая их знакомая -тетушка смерть, но не тут- то было. Пациент поправлялся буквально на глазах. Через три дня анализы показали полное отсутствие злокачественной болезни в организме Владимира. Свершилось чудо, рак пропал, исчез, полностью самоликвидировался. Доктора хотели придержать такого необычного пациента в больнице, провести миллион дополнительных анализов и найти секрет волшебного выздоровления. У врачей ничего не вышло, Владимир с настойчивостью танка отказался от всего, всех поблагодарил (хотел послать вначале, но передумал) и в приподнятом настроении, почти бегом, покинул этот последний приют для неизлечимо больных, умирающих страшной смертью, людей. К этому времени он уже знал, куда идти и к какому времени следует туда явиться.
Заехав на минуту домой, Пахомов собрал большую спортивную сумки разных шмоток. Отправился на вокзал, там взял билет на пригородную электричку и к закату солнца, около одиннадцати вечера, стоял рядом с нужным ему особняком. Железная калитка была приоткрыта приглашая войти. Зайдя во двор, он обнаружил, что за ним из кустов, деревьев, травы следят десятки горящих жёлтым огнём глаз. Это собаки внимательно смотрели на него, не предпринимая никаких враждебных действий. Так под их стерегущими взглядами, как под конвоем он дошёл до дома, дверь в который тоже оказалась открытой….
Сидя на кухне, Володя с аппетитом ел омлет с ветчиной и шампиньонами приготовленный им собственноручно из десятка яиц и трёхсот грамм молока. Всё складывалось замечательно. Утро пахло свежестью и дешёвыми духами прошлой ночи. Пора приниматься за работу….
Вадим Шахов (друзья называли Вадима – Ферзь), старший полицейский следователь по особо важным делам, сидел в своём кабинете за столом, заваленным грудами служебных бумаг. Только он в этом бедламе мог безошибочно обнаружить за считанные секунды необходимый ему документ.
Перед следователем лежала картонная папка дела о пропаже четырнадцати девушек. Последние две пропали всего три дня назад. Исчезновения в основном происходили в одном районе и никаких следов, а тем более тел найти пока не удавалось. А между тем, началось это безумие восемнадцать месяцев назад. Число эпизодов могло быть и больше. Предвидя такое наихудшее развитие событий, он доказал необходимость объединения разрозненных дел об исчезновениях молодых девушек в одно. И сделать это следователь смог только десять дней назад. Почему? Да, потому что, во-первых – исчезновения происходили в одном районе. Во-вторых – пропадали молодые девушки возрастом до двадцати пяти лет. Ну, а в-третьих – двенадцать из них пошли в ночной клуб потанцевать. Клубы-то всё разные, но расположены они в основном на северо-западе столицы.
Ферзю давно стало понятно, что девушки из нормальных семей просто так в таком количестве бесследно не исчезают. Происходили похожие случаи и других частях Москвы и Подмосковья, но все они случились несколько раньше и имели ли они отношения к настоящему делу можно было доказать лишь поймав преступника.
Скорее всего проснулся очередной серийный убийца. В своё время Шахов имел опыт по ловле одного из подобных типов. Поэтому сразу насторожился, узнав о первых исчезновениях. Ферзь об этом подумал, когда ему самому дали расследовать подобный случай. Мужик он въедливый и начав копать наткнулся на серию похожих исчезновений. Дела объединили, создали следственную группу, старшим назначали его. Три функции свели в одно получив в качестве пилотного проекта самодостаточную единицу призванную расследовать самые сложные и запутанные дела серийных убийц. Мобильная группа Шахова получила особые полномочия, вплоть до проведения задержания и допросов с применением спецсредств. Соответственно своему назначению в группу, как на том и настаивал изначально Шахов, входили бывшие военные, служившие либо в десанте, либо других спецподразделениях. И, конечно, все они имели высокий уровень интеллекта. Мозги в мускулистых телах в последнее время всё более входили в моду. Сочетая в себе качества продвинутых следователей и мощь группы захвата они решали задачи розыска и задержания быстрее и эффективнее, чем обычные оперативники.