Космическая метка

Ведышева Анна

— Думаю, набранной высоты достаточно, — констатировал Вик и переключил горячие зеленым кнопки на бортовой панели, которая убиралась в руке, на красный цвет. Остановка.

— Чем ближе к куполу, тем больше опасность быть обнаруженными имперским патрулем, — пояснил мне Малик, поднимаясь. Он всю дорогу провалялся на лавке, смотря на потолок из металлоконструкций. Его мысли были далеки от этой комнаты.

— Сядьте! Возьмитесь за руки! — велел приказным тоном Александр.

Я видела, что отец нервничает и злится. Ему не нравилась разношерстность нашей компании.

Ко всему прочему, открывать личный канал перед незнакомыми созданиями было безрассудно. Доверия ни к Малику, ни к Виктору Дит не имел.

Закрыв глаза, я начала проваливаться в черно-синюю бездну с яркими белыми точками звезд. Говорят, для каждого, космическое пространство, что окружает черное озеро, выглядит по-своему. Мою картину дополняло сияние комет и мерцание черно-фиолетовых дыр.

Пространство окутывало. Тело начинало вязнуть в липкой паутине небытия. И как только я начала паниковать, впереди замаячило озеро душ. Место, куда возвращается душа после пребывания в реальности. И откуда начинается зарождение новой жизни. Место, куда попасть может не всякий. Разве что с проводником, вроде Александра. Место, которое наполнено голосами умерших. Здесь тяжело сохранить при этом свой разум неподготовленным.

Малик и Виктор впервые погрузили души глубоко в космос. Если Ан Брадос сиял рыжей головой и золотой кожей, а за спиною распустиоись крылья с серыми перьями, то Лан Финрес в противовес пылал зеленым огнем. Видимые части тела выглядели, как фарфоровые. А губы отливали серебряным светом.

Такое бывает, когда создание не в состоянии контролировать свои эмоции в небытие. Эффект сохраняется недолго. Постепенно, кожа Малика приобрела естественный оттенок, только крылья не исчезли, а вот с Виком было сложнее. Серебро покинула мужчину вместе с фарфоровым цветом, а зеленые волосы остались при нем.

Мать стояла в своем истинном обличье — маленькая хрупкая женщина с черными волоса с проседью. Этот образ безумно разнился с внешностью той, что всегда стояла за руку с отцом, с хентерийкой Марой.

Марина ласково улыбнулась отцу и потянула руки в мою сторону.

Стыд горячую волною поглотил с головой. Столько лет я обвиняла землянку в преступлениях, которые с легкостью сейчас совершила бы сама. Нашла бы оправдание, как всегда делал это отец.

— Прости, — прошептала, опуская голову. А мать подумала, что я каюсь за свой побег и все неприятности, что он вызвал.

Женщина уверила, что все решится хорошо. Дружественные Марине империи выступили против произвола Юмы, которая стоит на пороге войны. Правда, в союзники к ней добавилась Ютта. Цверги давно искали повод отомстить за упущенное влияние со смертью Одона и Карланиса.

Александр не был столь сентиментален. Он сразу перешел к решительным действиям, попросив Марину найти в озере душ Иена.

Мать несколько удивилась.

— Смерть стучится в дома вашего народа император, а вы хотите поговорить с мальчишкой?!

— Моя госпожа, сейчас не время для споров! Присмотрись внимательнее к тем, которые пришли с нами, — император Марины разговаривал с матерью достаточно сухо, официально.

Землянка перевела взгляд сначала на Вика.

— Вы не тот, кем Вас считает большинство созданий. Но дорога, которую вы выбрали не принесет счастья. В компании кровавого

императора можно заразиться его славой.

Размытое трактование Виктор принял с благодарностью. Он один понял, о чем говорила душа Марины.

“Неужели он решил вернуть Юме законного господина?” — подумалось мне.

Посмотрев на Малика, женщина не смогла произнести ни слова. Ее лицо окаменело. Александр испуганно приблизился к ней, но мать жестом показала, что не нуждается в помощи.

— Насколько вы близки с моей дочерью? — вопрос прозвучал двояко. Я смутилась.

— Она поставила метку на моей щеке. Я хотел бы разорвать связь! — пояснил Малик невозмутимо.

Марина обратилась к отцу, который с волнением слушал ее речь.

— Он тот, кого Вы искали, император!

Малик

Я погрузился в необычное место, которое пестрило яркими живыми красками. Шевелиться получалось с трудом, словно я находился в толще воды. Глаза отказывались фокусировать зрение на чем-то одном. Все расплывалось. Меня затягивало, словно водоворотом, в бездну. Впереди плескалась черная вода озера, на поверхности которого будто бликовал свет, но это были души. Они любопытствовали посмотреть на безумных смельчаков, которые отважились прийти к их дому. Ушедшие за грань радовались и ликовали пополнению в своих рядах. Манили меня сладкими голосами и прекрасными песнями, слов в которых я не мог разобрать. И только размытый силуэт Софии, как маяк, вел за собою вперед, не давая отклониться от курса и приблизиться к синей воде.

Прийти в себя удалось только у самой кромки блестящего озера. Наши тела отражались в воде и сияли, как свечки на праздничном вечере. За моею спиной появились крылья серого цвета. И я сам преобразился, став отдаленно похожим на Александра Дита.

Голоса в озере продолжали свои сладостные песни, завораживая и лаская слух. Я растворялся в чудесной мелодии, теряя собственные мысли и рассуждения. Спокойствие и благодать охватывала в этом месте.

Даже не заметил, как рядом возникла женщина. София завела с ней разговор, называя появившуюся матерью. Но я был на Марине. Жена Дита выглядела совершенно по-другому и звали Марой. Высокая и худая с покорно опущенной головой и черными, как горные камни, волосами. Тихая и безвольная представительница хентерийского народа. А стоящая перед Софией женщина маленького роста с гордо вздернутым подбородком и русыми волосами очень похожа на землянку, которая носит одно имя с империей Марина.

— У озера душ открывается истинная суть, — прошептал мне Вик. Он был зеленый, как неспелый фрукт. Глядя на него, во рту образовались слюни, как при поедании чего- то кислого или вязкого.

Его слова заставили задуматься, отчего у меня за спиной выросли крылья?! Мысль настолько поглотила, что я не слышал дальнейшего рассуждения и только неожиданное обращение вывело меня из состояния прострации.

— Насколько вы близки с моей дочерью? — вопрос, который смутил Софию и позабавил меня. Как только Сорин забрал девушку из родового дома Ан Брадос, ее очарование будто растворилось. С каждым днем я думал о ней все меньше и меньше, пока однажды не заснул спокойно, позабыв о всех злоключениях, причину которых назвали Сокия.