Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
— Попытка побега, — выдал он, и мы с Русей переглянулись.
— Окстись, сердешный, — отозвалась я. — Я друга, можно сказать, брата проведать пришла, какой побег на фиг?
— Что? — растерянно спросил суровый страж.
— Хренов сто, — отмахнулась я. — Ну как ты? — спросила я зеленоглазого, явно забавлявшегося происходящим. — Кормят-то хорошо? Может, тебе ножовку в апельсинах принести?
— Еще бы понять, что ты сказала, но звучит красиво, — рассмеялся Брэн.
— Забей, — махнула я рукой.
— Кого? — поинтересовался Руся, и охранник крепче сжал парализатор.
Я тяжело вздохнула. И почему они так буквально воспринимают это слово? Да еще и энтузиазм такой на лицах, словно только и ждут команды «фас». Изверги аттарийские.
— Забей на забей, — опять отмахнулась я, и оба гуманоида зависли, осмысливая мое предложение. — Как же вы меня иногда раздражаете, — покачала я головой.
Охранник вдруг встрепенулся, снова навел на меня парализатор и грозно рявкнул:
— Освободите камеру временного содержания.
— Я бы на твоем месте на тайлари голос не повышал, — усмехнулся Руся. — И это убрал подальше, — он указал взглядом на парализатор.
— Молчать! — снова рявкнул патриот.
— Ну чего ты разоряешься? — миролюбиво спросила я. — Сейчас поговорю и уйду. Делов-то на копейку.
— Шифрованные разговоры запрещены, — грозно уведомил меня вояка.
Я поднялась с койки, развела руки в стороны, собираясь сказать что-нибудь, типа:
— Стреляй, фашист, всех не перестреляешь, — как этот малохольный… выстрелил.
Знакомое оцепенение сковало меня, причем, в это раз даже в глазах потемнело от силы разряда, и до слуха донесся далекий голос Руси:
— Это полный капец.
Через минуту в камеру влетел Ардэн и застыл, глядя на меня. А я стою вся такая в позе «здрасти, гости дорогие», руки в стороны раскинуты, словно весь мир обнять хочу, а сама думаю, что не тому Сима гадила, ой, не тому-у-у… Глаза Дмитрия заметно увеличились, затем сузились, и рев дикого льва сотряс многострадальный карцер:
— Кто?!
— Она, — гордо указал на меня самоубивец с парализатором. — Прибежала за неизвестным животным, сломала дверь и пыталась устроить побег арестованному тайлару Брэну.
— Да какой побег? — возмутился Руся. — Девушка пришла просто поговорить.
— Этого в соседнюю камеру, — рявкнул Ардэн. — Дверь восстановить. Брэн… свободен.
— Тайлар командир Ардэн, за что?! — изумился патриот.
— За превышение полномочий, — ледяным тоном ответил Дима. Лапочка моя, на все найдет обоснование. Несмотря на свое плачевное состояние, я успела загордиться командиром «Гордости». Нигде не пропадет, бюрократ несчастный.
Дима всех выгнал и подошел ко мне.
— Какая же ты красивая, — я умилилась, — когда молчишь. — Скотина какая! — Оставить бы тебя так, чтобы не носилась по кораблю, — только рискни, морда тряпочная. — Но без твоих выходок будет скучно, — уф, живи, красавчик.
Он сделал мне укол в основание шеи и тут же обнял, когда паралич спал, и я покачнулась. Противные иголки прошили все тело. Я уткнулась лбом в грудь Димы и глухо застонала.
— Неприятно, знаю. Потерпи немножко, — ласково произнес Ардэн и уложил меня на опустевшую койку, давая возможность прийти в себя.
Дима сидел ко мне спиной, только сжимал ладонь, поглаживая запястье большим пальцем, и молчал. Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, чтобы колючки быстрей прошли. Очень хотелось дать в глаз этому Ворошиловскому стрелку, но еще больше хотелось вновь почувствовать себя человеком, а не подушечкой для иголок, которая висела на стене у моей бабушки. А еще хотелось, чтобы меня пожалели. Я скосила глаза на Ардэна, почувствовала укол совести, но все-таки фальшиво всхлипнула и состроила жалостливое личико.
Дима обернулся, заметил несчастные глаза и дрожащий подбородок и усадил к себе на колени. Теперь осталось надеяться, что Рома не примчится на мои поиски, а то моя жалость к себе любимой еще и боком выйдет. Ардэн по-прежнему молчал, но прижал к себе мою голову и зарылся пальцами в волосы. Он о чем-то думал, а я не мешала, боясь сделать лишнее движение и… Черт! Хотела, чтобы он меня поцеловал. Как вчера, так, чтобы дыхание перехватило, и мозг превратился в расплавленный маргарин.
— Все прошло, — слишком громко вскрикнула я, срываясь с мужских колен.
Ардэн вздрогнул и укоризненно покачал головой.
— Я чуть заикаться не начал, зачем так орать? — спросил он.
— Так прошло же, — ответила я.
— Я рад за тебя, — усмехнулся Дима и указал взглядом на дверь.
Мы вышли из камеры. За пределами временного узилища хорошего парня Руси Брэна стояли подчиненные тайлара командира и ждали указаний. Ардэн недоуменно изломил бровь, и пространство тут же очистилось, словно фокусник взмахнул волшебной палочкой.
— Ого, как ты их выдрессировал, — восхитилась я.
— Я — тиран, — хмыкнул Дима.
Мы поднялись по трапу, и он остановился, по своей привычке скрестив руки на груди.
— Ну и что тебе понадобилось здесь? — спросил Дима.
— Просто хотела узнать, как он, и изменил ли ты ему срок наказания, — я пожала плечами и облокотилась на поручни.
— Могла бы у меня спросить, — Ардэн повторил мою позу. — Тебе достаточно меня позвать, у нас… прямая связь.
— Телепатия? — округлила я глаза.
— Какая, к лысому кроту, телепатия? Я настроил для тебя персональный канал, — ответил Дмитрий.