Космические мошенники
Шрифт:
– Что будем делать Серж? – голос Антона был как всегда спокойным. – Назад дорогу они нам уже перегородили!
– Предлагаю узнать, куда они нас заманивают, – Генри всегда был авантюристом, и я это знал.
– Кто еще что думает? – я решил поиграть в демократию, чего раньше за мной не наблюдалось.
– Я согласен с Генри, – высказал свое мнение Питер, поддерживая друга.
– Я тоже, – голос Эльзы был необычно жестким.
Остальные бойцы скромно промолчали, тем самым выражая свое согласие. Я тоже мочал. Если быть честным, то можно сказать, что тогда я не знал что делать и потому молчал,
– Придется прислушаться к предложению Генри, – констатировал я.
– Мы можем принять смерть прямо здесь, – впервые заговорил Омар, демонстрируя свой фатализм.
– Нет уж, мне также становится интересно – чего же от нас хотят зельцы, – отрезал я, и добавил: – Движемся не спеша, патроны экономим… Пошли!!!
И мы не торопясь, двинулись в указанном зельцами направлении. А что нам еще оставалось делать?!
– Прекратить огонь!!! – скомандовал я, как только понял, что после начала нашего движения зельцы остановились. – Экономим патроны! Все равно противник не наступает.
Дальше двигались молча. Я внимательно наблюдал за зельцами – они по-прежнему оставались зелеными и бесформенными. Тоннель из их тел был настолько плотным, что не было видно ландшафта.
Движение по тоннелю из зельцев заняло около 20 минут. Мы пришли к горизонтальной пещере, которая была окружена такими же зельцами. Одного взгляда было достаточно, что бы понять – пещера под крутым углом идет под землю.
– Остановились!!! – рявкнул я, не зная удивляться или возмущаться.
Удивлен я был тем, что никогда не знал и не слышал, что на Келсе существуют пещеры. Возмущен тем, что впервые за всю свою военную карьеру мне пришлось «плясать под дудку» врагов.
– И что дальше? – спросил стоящий сзади Александр, самый молодой в моем отряде.
– А может быть они хотят нас замуровать заживо? – предположил Адам, пожилой и чрезмерно суеверный мужчина.
– Не думаю, – отверг я это предположение. – Это они могли сделать не утруждая себя столь странным маневром.
Тем временем зельцы начали сжимать кольцо, вынуждая нас спускаться в пещеру.
– То, что мы уже в плену сомнений нет, – начал я размышлять в слух. – На мой взгляд, из этого есть только два выхода. Либо еще раз прислушаться к предложению Генри и узнать, куда и зачем они нас заманивают. Либо пропитаться духом фатализма Омара и умереть здесь и сейчас. Что скажете?
Мой отряд молчал. Что ж я командир – мне и принимать решение.
– Тогда постараемся выяснить, чего же от нас хотят эти чертовы зельцы! – я принял решение.
– Как скажешь командир, – поддержал меня Антон.
– Опускаемся не спеша! Огонь можно прекратить, все равно зельцы уже не наступают, а заряды могут нам пригодиться в пещере, – я отдавал приказы, а сам продолжал внимательно наблюдать за зельцами, пытаясь понять, чего же они хотят с нами сделать.
На этот раз никто из моего отряда не решился комментировать мои слова. Все прекрасно понимали, что суют свои шальные головы в западню.
Спуск в пещеру был не слишком крутым. На стенах были натеки, которые образовывали нечто подобное лестницы. В отличие от земных пещер – эта пещера была полностью сухой. Создавалось впечатление, что натеки, на которые мы ступали, были искусственного происхождения, а не природного. Освещение было не то искусственным, не то естественным, но его было достаточно, поэтому мы и не задумывались о том, как будем ориентироваться, когда наступит темнота, ведь фонариков у нас не было.
Следует отметить, что на Келсе была своеобразная география. На планете имелась флора и фауна. На ней присутствовали и реки, и озера, и моря, но совершенно не было гор. Келсе отличалась завидной равнинностью. Может быть именно поэтому я не подозревал о существовании природных пещер… Или все же пещера была природной?
Моя команда молчала. Я так же старался не тревожить их молчаливые размышления. Если честно, то мне и своих размышлений было достаточно. Например, я был удивлен таким поведением зельцев. Я воевал на Келсе уже больше трех лет и никогда не замечал, что эти негуманоиды отличаются расцветкой. Более того – я впервые заметил, что эти зеленые существа умеют думать. Ведь не спроста они заманивали нас в пещеру.
Мои размышления прервались неожиданно наступившей темнотой. Я не удивился. Мои сослуживцы, по-видимому, так же не были удивлены. Они молчали, не выражая никаких эмоций. Мы остановились, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Но в место этого мое сознание начало покидать меня…
«Какая банальная ловушка… На что мы надеялись, когда опускались в эту пещеру?! Интересно, они используют нервно-паралитический газ или смертельно опасный?» – это было последним, что я подумал в тот момент…
На меня смотрели глаза. До боли знакомые глаза, но я никак не мог вспомнить их владельца. Может быть лицо мне подсказало – знаю я того кто на меня смотрит или нет, но лица у глаз не было. Точнее – оно наверняка было, но я его не видел. На меня всего лишь смотрели глаза, черные глаза. «Почему-то нет цветности» – подумал я и удивился инертности собственных размышлений. Удивление сразу же исчезло, и я тут же забыл, что вообще чему-то удивлялся.
Глаза продолжали смотреть на меня не моргая. Мне показалось, что я хорошо вижу сетчатку и радужку этих глаз. Эти глаза привлекали к себе внимание. Даже более того – я не мог оторваться от этого взгляда. Это действовало на меня завораживающе. Я продолжал всматриваться в них. Этот взгляд окутывал меня… Я начал растворяться в этих черных глазах. «Интересно, а кому они принадлежат?» – мелькнула в голове ленивая мысль. Глаза начали исчезать… Да-да, я не оговорился! Глаза не закрывались, а именно исчезали… Они исчезали в темноту…
Тогда я еще не связывал видение этих глаз ни с чем… А надо было бы! Это я понял позже. А сейчас я сожалел, что не могу смотреть в эти глаза!…
2.
Темнота уходила медленно. «Темнота», наверное, сказано очень громко – я просто начинал видеть. Вместе со зрением приходило ощущение собственного тела. Правда, сознание пока еще было вялым, но и оно потихоньку приходило в себя.
«Значит газ был нервно-паралитическим…» – было первой моей мыслью, как будто в данный момент было больше не о чем думать.