Космические волки: Омнибус
Шрифт:
Торквемада навис надо мной, сжимая свои омытые кровью руки.
— Он будет ликвидирован, как мы и ожидали. Теперь иди. Спи. Твоя смена начнётся на рассвете.
В этот раз я не колебалась. Он и так позволил мне больше, чем я ожидала, и не было смысла испытывать удачу.
— Да, лорд, — сказала я и покорно поклонилась.
Я всегда подчинялась приказам Котеаса, но этой ночью я ослушалась его дважды.
Первым меня подвело слабое тело: я не
Я открыла глаза и тяжело поднялась. Моя рубашка промокла и смялась. Во тьме кельи я видела образы иного мира — того, что мне описал Морбах. Я видела горизонт из кипящей крови и ядро раскалённой магмы под каменными плитами цвета меди. Слышала, как кричит небо, и умирают сотни людей.
— Люмен, — сказала я, и узкая комнатка наполнилась светом.
Я встала с койки, подошла, спотыкаясь, к настенному умывальнику и ополоснула лицо. Одела чикчиры, тугую блузку, сапоги и плащ. Взяла пистолет. Надевать доспехи не стала — это заняло бы целую вечность, а времени уже было мало.
Я покосилась на хроно над койкой. Через четыре часа Морбах умрёт. Глядя, как сменяют друг друга руны, я решилась во второй раз ослушаться Котеаса.
По пустым коридорам разносилось эхо. Стояла глубокая ночь, и крепость казалась городом запечатанных гробниц. Я спешила, чувствуя себя беглым преступником. Отчего? Я — инквизитор, и имею полное право идти, куда пожелаю.
Но я не могла обманывать себя и понимала, что подчинилась капризу. Подчинилась самому простому и банальному из грехов: любопытству.
Я дошла до камеры № 7897. Скрюченный Морбах лежал на спине там же, где я его оставила. Я закрыла за собой дверь и присела, вновь скривившись от запаха. Со временем и без свежего воздуха вонь стала только хуже.
Я достала из контейнера на поясе флакон со смесью адреналина и локуазина и вставила в шприц. Затем прижала иглу к сухощавой руке Морбаха, вонзила и стала ждать.
Сбитый с толку и дрожащий сержант очнулся. Я нависла над ним, желая, чтобы он боялся меня так же, как и своих кошмаров.
— Говори дальше.
Я видела смятение на лице Морбаха, но он не мог удержаться. Распространяющаяся по крови химическая смесь быстро приводит в чувство, и если Маттиас говорил раньше, то заговорит вновь.
— Быстро, — сказала я, придав слову звучный оттенок угрозы. — Говори быстро.
Он смотрел на меня. Морбах не мог понять, где он. Лишь когда он заговорил, я поняла, что он вновь на Душе Пустоты. А покидал ли он её?
— На гребне… — прохрипел Маттиас. — Они пришли за нами.
— Хорошо. Продолжай.
И слова полились.
— Умирали, мы все умирали. Я стрелял из ружья,
Его глаза кружились, словно ища цели. Я внимательно смотрела на Морбаха. Если он вновь нападёт, я буду готова.
— Увидел, как один бросился на меня. Он взбирался по склону, ещё сжимая в когтях тела. Увидел меня. Бросился. Я не мог сделать ничего. Застыл. Тварь двигалась, как во сне — рывками, мелькая, прыгая. Смерть пришла. Я был мёртв.
Я невольно улыбнулась.
— Ты не был мёртв. Что произошло?
— Не знаю.
И тогда о тоже улыбнулся. Но искренне, а не с фальшью. Улыбка преобразила его лицо. Морбах почти мог вновь сойти за человека.
— Не знаю, кто это был. Он схватил меня за плечо. Боль была ужасной. А затем отшвырнул словно пушинку. Я тяжело упал и почти сразу отключился. Помню, как кровь стекала по визору шлема. Броню разорвало.
Он всё ещё улыбался.
— Он меня отбросил. Спас.
— Кто?
Морбах посмотрел на меня. Его взгляд прояснился.
— Один из зверей.
— Зверей?
— В доспехах людей. Огромные, серые, воющие. Неудержимые. Жестокие, как кишевшие вокруг твари. Они ринулись в кровь и дым так, словно родились для этого. Чудовища выли в ответ, но звери не дрогнули. Они могли причинить им боль. Они причинили им боль. Заставили скулить.
Он усмехнулся, вспоминая.
— Чем они были? — надавила я, вспоминая коготь. Вспоминая древние мифы, легенды, слухи. Начиная задумываться.
Морбах молчал. Он затерялся в своих воспоминаниях, редком миге доблести среди леденящих кровь ужасов.
— Я разглядел одного, — наконец, задумчиво протянул Морбах. — Того, кто меня отбросил? Возможно. Он стоял прямее, чем другие, как человек, но был гораздо выше. В руке топор, сверкавший синим огнём. Борода, серая как пепел, всклокоченные длинные волосы. На мгновение он посмотрел на меня. Я никогда не видел таких печальных глаз и такого мрачного лица. Такого благородного лица.
Улыбка сержанта поблекла.
— А затем он исчез, ушёл, его старый плащ развевался по ветру… — Маттиас посмотрел на свои руки. Они ещё дрожали. — Те, кто был ещё жив, жалкая горстка, забрались в уцелевшие шаттлы. Помню, как я забрался в отсек экипажа. Плечо болело и горело, но это было не важно. Мы выбрались. Доковыляли домой. Остальное вы знаете.
Я была поражена. Котеас ошибся. Это было нечто новое. Никто другой не мог связно рассказать о том, что произошло в Душе Пустоты, но я видела убеждённость в глазах Маттиаса и думала, о чём ещё он мог бы поведать.