Космический Апокалипсис
Шрифт:
— Копии биографии продавались свободно, — сказала Паскаль. — Одну из них достал Саджаки, даже не понимая, что она содержит в себе модель Кэлвина. А как ты узнал, что он там? — Она посмотрела на Силвеста. — Тебе об этом поведала скопированная версия Кэла?
— Нет, и я даже сомневаюсь, что он захотел бы сказать, будь у него такая возможность. Я просто вычислил. Биография была слишком велика для того объема материала, который в ней содержался. О, я знаю, ты поступила очень умно, закодировав Кэла среди самых незначительных файлов, но Кэла там оказалось слишком много, чтобы легко скрыть. «Сошествие» оказалось на пятнадцать процентов больше, чем должно было быть. Несколько месяцев я думал, что там должен быть скрыт целый пласт сценариев — те аспекты моей жизни, которые не были хорошо документированы, но которые ты отложила для тех, кто будет настойчив и разыщет их. Однако в конце концов я понял, что избыточная емкость вполне достаточна, чтобы спрятать там копию Кэла. Тогда все встало на свои места. Конечно, кое-какие сомнения у меня оставались, полной уверенности не было… — Он поглядел на модель Кэла. — Хотя, полагаю, ты можешь сказать, что ты и есть настоящий Кэл, а то, что я уничтожил, — всего лишь копия?
Кэл поднял ладонь с подлокотника, как бы призывая к окончанию диспута.
— Нет, то была слишком упрощенная версия. В конце концов можно признать, что когда-то я был этой копией. Но то, чем я был тогда и чем оставался в погубленном тобой картридже, — это все лишь тень того, каков я теперь. Давай скажем так: это был момент моего богоявления. И покончим на этом.
— Так… — Силвест вышел вперед, постукивая ногтем по зубам. — В таком случае, значит, я тебя вовсе не убивал?
— Нет, — ответил Кэлвин с обманчивым миролюбием. — Не убивал. Но сделать это мог, а это — главное. И поэтому, мой дорогой, боюсь, для истории ты остаешься жестоким подонком-отцеубийцей.
— Как трогательно, не правда ли? — вмешался Хегази. — Больше всего на свете я ценю доброе семейное согласие.
Они отправились к Капитану. Хоури уже бывала здесь, но, несмотря на известное знакомство с местными окрестностями, чувствовала тут себя нервно. К тому же она понимала, что зараженная материя еле сдерживается холодом, обволакивающим Капитана.
— Кажется, я знаю, чего вы от меня хотите, — сказал Силвест.
— Разве это не очевидно? — ответил Саджаки. — Вы полагаете, мы взяли на себя все эти труды только для того, чтобы спросить у вас, как вы поживаете?
— От вас всего можно ожидать, — парировал Силвест. — Ваше поведение и в прошлом казалось мне не всегда нормальным, так с какой стати ему меняться сейчас? А кроме того, не будем обманывать друг друга и утверждать, что все происходившее там — внизу — было именно таким, каким казалось.
— Что вы хотите этим сказать? — вспыхнула Хоури.
— Ох, уж не желаете ли вы меня уверить, что сами еще не разобрались в происходившем?
— Не разобралась в чем?
— Что в действительности ничего не случилось. — Силвест уставился на нее пустыми провалами своих глазниц. Этот испытующий взгляд ощущался скорее как сканирование автоматической сторожевой системой, нежели как проявление человеческого любопытства. — А может быть, и нет. Может быть, вы и впрямь ничего не поняли. Кстати, а кто вы такая?
— У вас еще будет возможность задать любые вопросы, какие вам заблагорассудится, — вмешался Хегази, который нервничал все больше, так как Капитан был уже совсем рядом.
— Нет, — огрызнулась Хоури. — Я хочу знать. Что вы хотите сказать этим своим «в действительности ничего не случилось»?
Силвест ответил медленно и спокойно:
— Я говорил о том поселении, которое Вольева стерла с лица земли.
Хоури сделала несколько шагов вперед и загородила дорогу процессии.
— А ну-ка, объяснитесь подробнее…
— Это может и подождать, — вмешался Саджаки, тоже выходя вперед и отталкивая с дороги Хоури. — Тебе еще самой придется объяснить свою роль в происходящем, да так, чтобы это объяснение меня удовлетворило. — Триумвир уже давно поглядывал на Хоури с подозрением, убежденный, что две смерти в ее присутствии не могут быть простым совпадением. Теперь, когда Вольева была без сознания, а Мадемуазель умолкла, некому было защитить Хоури. Вопрос о том, как на собственные подозрения будет реагировать Саджаки и какие жуткие меры предпримет, — был лишь вопросом времени. За нее ответил Силвест:
— Нет, зачем же ждать? Я думаю, что нам всем надо совершенно ясно понять, что тут происходит. Саджаки, вы спускались на поверхность Ресургема не только для того, чтобы раздобыть копию моей биографии. Так? Тогда зачем? Вы не знали, что «Сошествие» содержит копию сознания Кэла до тех пор, пока я вам это не сказал. Вы взяли биографию только потому, что она могла оказаться вам полезной при переговорах со мной. Но спускались на Ресургем вы по другой причине. По совершенно другой.
— Сбор разведывательных данных, — осторожно ответил Саджаки.
— Больше того. Вы отправились собирать информацию. Это верно. Но вы должны были насадить там и свою.
— О Фениксе? — спросила Хоури.
— Не просто о Фениксе. Ему надо было создать Феникс. Его не существовало. — Силвест разрешил себе закатить актерскую паузу, прежде чем продолжить. — Это был призрак, созданный Саджаки. Его не было на старых картах, которые хранились в Мантеле, но как только мы обновили их по материалам новых карт из Кювье, Феникс возник. Мы решили, что это совсем новый поселок, которого на старых картах быть не могло. Это было глупостью, я должен был догадаться. Но мы решили, что оригиналы карт не могут быть подделками.
— Дважды глупость, — согласился Саджаки. — Тем более что вам давно следовало задуматься над вопросом, где же я нахожусь?
— Если бы я задумался хоть на минуту…
— Нисколько не жалею, что вы этого не сделали, — ответил Саджаки. — Иначе этот наш разговор мог бы и не состояться. Но, с другой стороны, мы могли бы прибегнуть и к другим средствам, чтобы заполучить вас.
Силвест кивнул головой.
— Полагаю, что логическим следующим шагом было бы уничтожение более крупного населенного пункта, но тоже фиктивного. Но я сильно сомневаюсь, что вам дважды удалось бы провернуть одно и то же. Есть у меня неприятное предчувствие, что вам пришлось бы подорвать что-то более реальное.
Холод, казалось, обладал стальной текстурой, будто тысячи острых стальных крючков мягко скребли кожу, причем каждое движение угрожало проникнуть глубже и дойти до кости. Но как только люди оказались во владениях Капитана, этот холод уже больше не ощущался, поскольку холод, в котором был заключен Капитан, был куда сильнее.
— Он болен, — сказал Саджаки. — Вариант Расползающейся Чумы. Вы, надо думать, о ней наслышаны.
— Кое-какие вести из Йеллоустона до нас доходили, — ответил Силвест. — Не могу сказать, чтобы они были подробными. — За все это время он ни разу не взглянул на Капитана.