Космический рубеж
Шрифт:
Филдинг сразу услышал, что в лагере началась перестрелка, однако с ходу не понял, что же именно там происходило. Для того чтобы узнать это, он незаметно пробрался ближе к лагерю и увидел, что бой ведется между подростками во главе с Григорьевым с одной стороны, и боевиками – с другой, причем последние вот-вот потерпят поражение. Судя по репликам, которые были слышны от русских, главаря собирались не убивать, а взять в плен. И это вполне могло стать реальностью, так как у Тумани и его подручных патроны были на исходе, после поражения в деревне они попросту не успели пополнить боезапасы. Майор лихорадочно размышлял, пытаясь придумать, что делать дальше лично ему. Ответ лежал на поверхности: нужно было любой ценой не допустить, чтобы бандитский главарь попался русским живьем. Если это произойдет, тот обязательно сдаст им Филдинга и всю его подноготную. По крайней мере, сам британец в этом нисколько не сомневался.
Филдинг собрался с духом, отдал своим зомбированным бойцам четкий приказ и, надеясь, что те не напортачат, двинулся в лагерь. Получилось так, что британцы вклинились в бой на самой завершающей стадии. Не появись они, через пять-десять минут бой прекратился бы. Тумани оказался зажат в ловушке. Бежать к берегу он не мог. Отстреливаться в силу известных обстоятельств у него тоже не получалось, точнее, ответные выстрелы от него слышались все реже и реже. Григорьев был наслышан о нравах бандитского главаря, но не знал, на что способен тот в критической ситуации: станет ли Тумани сопротивляться до последнего патрона или же в конце концов пустит этот патрон себе в голову? При всей своей нелюбви и даже ненависти к полевому командиру прапорщик хотел, чтобы тот остался в живых, он собирался хорошенько потолковать с ним. И вот как раз в тот самый момент, когда русский собрался предложить главарю сдаться, в лагерь ворвались британцы и сразу атаковали остатки боевиков. Причем «томми» обрушили на них плотный огонь, не давая опомниться. Тумани, поняв, кто на него напал, выругался. Он пытался что-то кричать, обвиняя майора в нарушении договоренностей, однако его крик сливался с грохотом автоматных очередей, и расслышать реплики было невозможно. Григорьев пробовал остановить Филдинга, но бесполезно. Как только подвернулся первый удобный случай, майор лично пристрелил главаря. Тот до конца смотрел своей смерти в лицо и ухмылялся. С этой ухмылкой и скончался, получив несколько смертельных ранений. Последние боевики побросали оружие и подняли руки, чтобы сдаться на милость победителей.
Но не тут-то было! Зомбированные вояки Филдинга, не получив дополнительного приказа, продолжали обстрел боевиков. Ведь поставленная перед «томми» задача была связана с полным уничтожением бандитов, и они усердно ее выполняли при молчаливом согласии своего командира. Несмотря на протесты со стороны русских, все изъявившие желание сдаться в плен боевики были расстреляны британцами. Подростков охватили смешанные чувства. С одной стороны, они были рады, что их мучитель убит, с другой – многие сожалели, что не смогли поучаствовать в казни лично. Были среди них и такие, кто считал необходимым захват Тумани с целью передачи его официальным властям, но в общей массе они были скорее исключением. Что касается русских и лично прапорщика Григорьева, то они несколько недоумевали по поводу случившегося. Нет, никому из них не было жалко этого морального урода Тумани, и в мыслях почти у каждого прозвучало старое народное изречение: «Собаке – собачья смерть». Но вместе с тем негативный осадок остался, ведь практической надобности в непременном уничтожении Тумани не было никакой.
На некоторое время повисла пауза неопределенности. «Томми» посматривали в сторону подростков, те, соответственно, смотрели на них.
Паузу прервал Филдинг.
– Виктор, дружище! – радостно воскликнул он. – Я так счастлив, что у меня получилось помочь тебе и твоим соотечественникам! Ты извини, что я запоздал со своей помощью. Ведь мои бойцы после того ритуала ведут себя очень странно, и мне пришлось изрядно помучиться, чтобы научиться эффективно ими командовать.
– Спасибо, – несколько сдержанно ответил Григорьев и приблизился к британцу. – То есть вы здесь оказались не случайно?
– Нет, не случайно. После побега нам пришлось немало попетлять по затопленной местности. Я думал, что за нами будет погоня, но почему-то боевики этого не сделали. Может, им было лень, или другие дела имелись, более важные. А может, просто Тумани был уверен, что мы погибнем сами, утонем или попадем в зубы хищникам. Но как только подвернулся удобный случай, я решил отправиться к вам на помощь. Естественно, я не знал, что здесь происходит. Я думал, что вы в клетке, и собирался вас освободить. Но, подходя к лагерю, услышал выстрелы и, поняв, что идет бой, решил выступить на вашей стороне.
– Хорошо, что все так произошло. Иногда совпадения приносят пользу, – проговорил прапорщик, стараясь продемонстрировать свою признательность. При этом он решительно не понимал, как профессиональный офицер не сумел правильно оценить обстановку и уничтожил тех, кто был готов сдаться в плен.
36
Аэроплатформа подошла к деревне. Вместе со Смирновым и Шелеховым сюда прибыли Махмед и Малика. Едва они успели ступить на берег, как были встречены местными жителями. Причем все поголовно крестьяне были недружелюбно настроены в отношении прибывших. Это в равной степени касалось как мужчин в российской военной форме, так и подростков. Вооруженные сельчане во главе с самим вождем окружили пришельцев, не давая им прохода. По сути дела, появление аэроплатформы несколько омрачило им праздник, все ополченцы были подняты по тревоге после донесения разведчика, и ситуация для миротворцев складывалась не самым лучшим образом.
Букабар сразу же выразил уверенность в том, что двое прибывших в военной форме белых мужчин являются участниками банды Тумани. Главным доводом было то, что их форма совпадала с формой отдельных боевиков, недавно напавших на деревню. Махмед же был обвинен в предательстве. Потрясенный этим обвинением мальчишка был вынужден выслушать в свой адрес немало проклятий. Ему не давали рта раскрыть, и он был вынужден лишь внимать тому, что говорил вождь. А вождь придерживался лишь одной точки зрения: Махмед – изменник, приведший в деревню враждебных «белых». Отдельно досталось и Малике, хотя вождь видел ее первый раз в жизни.
Смирнов выдержал паузу, ожидая, когда вождь смолкнет и даст возможность высказаться, после чего попытался изложить свою версию произошедшего. Себя и своего товарища он представил как российских миротворцев и хотел рассказать о всех злоключениях, которые произошли с ними в последнее время, но Букабар не стал его даже слушать. Его реакция на попытки «белых» что-то объяснить была одна.
– Ложь! – резко воскликнул он и поморщил лицо, будто только что лизнул дольку лимона. А потом обратился к жителям деревни с пламенной речью: – Сегодня в великой битве мы разгромили злого, безжалостного и коварного врага. Увидев нашу силу, враг дрогнул и бежал. Но это не значит, что он отказался от намерений снова попытаться поработить нас. И вот сейчас мы эту попытку остановили. Враг понял, что силой нас не возьмешь, и решил взять нас коварством и хитростью. Подослал сюда этих «белых» бандитов, которые лживо называют себя «русскими миротворцами». Но не мир они сюда собирались принести, а войну и разорение. И очень печально, что помогал им в этом наш юный соплеменник… Но мы оказались сильнее духом. И все благодаря «огненному шару» – вместилищу души нашего первопредка. А коль так, то мы должны принести ему жертву! Но какую?! Какую жертву мы должны принести, чтобы он остался доволен?!
– Давайте всех этих пришельцев принесем в жертву! – воскликнул кто-то из толпы.
– В жертву! В жертву! – дружно стали скандировать остальные.
На лице вождя заиграла легкая улыбка. Он хотел сам предложить именно такой вариант, но соплеменники его опередили. Букабар посмотрел на пленников и сказал:
– В чем-то это для вас даже честь. Хотите что-то сказать прежде, чем вас подготовят к жертвоприношению? Только не пытайтесь снова выгораживать себя.
У Смирнова не было конкретного плана действий. Он решил потянуть время и попробовать проверить, все ли в толпе согласны с необходимостью ритуальной казни.
– Вы для себя уже все решили, – заговорил старлей. – Я так понимаю, что вам принадлежит духовная власть. Это многое значит. Но не собранием ли взрослых мужчин должно приниматься подобное решение? А что на это скажут старейшины? Или самые опытные воины?
– Все взрослые мужчины нашей деревни находятся здесь, – прервал его Букабар. – Это уже можно считать собранием взрослых мужчин. Главный старейшина здесь – я. И в любом случае не тебе указывать на то, как нам блюсти свои традиции.
– А может, все-таки послушаем, что скажет тот, кто научил нас по-настоящему воевать? – послышалось из толпы. – Он помог нам победить. Пусть рассудит и это дело.