Космос на троих
Шрифт:
Какая ерунда в голову лезет при экстремальном сочетании обольстительного мужчины и инопланетной гастрономии...
– Приятных неожиданностей!
– подмигнул мне Риго.
Странное пожелание настораживало... Но джамрану лихо усыпил бдительность. Галантно преподнёс мне пиалу с белым кристаллическим порошком, и сам посыпал мою филабеллу.
Лизнула, из любопытства. Сладко...
– Спорыши плотоядного
Я поперхнулась и схватила бокал с питьём.
– Хиирш надо глотать не торопясь...
И Риген услужливо помассировал мне шею.
– Микроэлементы хиирша усиливают генетическую отдачу.
– Так откуда здесь музей?
– переспросила я, чтобы отвлечься от экстремальной еды. И глотнула из бокала, на свой страх и риск... Напиток благоухал цветами и приятно холодил нёбо.
– Цветочный морс...
Я перевела дух.
– Из орхидеи-люморис - пожирателя гусениц...
"Бульк".
– Согласись, вкус очень пикантный и аромат.
Ну, ладно, хоть не моча какого-нибудь выхухолехомякобобра.
– Значит, тебя интересует музей?
– Меня?.. Ах, да.
– Скорее, это архив материальных ценностей псевдогуманоидной культуры. Этнологи отовсюду насобирали. Раньше колония числилась под их ведомством.
Я посмотрела в окно на прозрачное небо и красноватые скалы, будто ожидала увидеть там хороводы псевдогуманоидов в этнических костюмах.
– А где остальные учёные?
– Тут никого нет. Кроме нас, андроидов и... ещё одного, подопытного. В данный момент. Это сезонная колония. Её арендуют научные сообщества для внеплановых исследований и секретных разработок. Сейчас она зарезервирована тэрх-дрегор...
– Из-за твоего пациента?
– ляпнула я.
– Что?
– джамрану заметно напрягся.
– Что ты об этом знаешь?
– Ничего... Просто слышала твой разговор с этим... Марехом и подумала... А так, больше ничего...
– Ладно, - Риго помрачнел и принялся крошить печенье в миску с лимонным кремом.
– В любом случае, ты его даже не увидишь...
– Почему?
– Не увидишь, и всё, - отрезал Риген.
– Он крайне опасен.
– Но, ты же сказал, что вроде ... Мне можно.
Я не хотела встречаться с Зареком, но собиралась выяснить всё о его дефекте. Мне ж с ним потом общаться,
– Вэлери, - Риген оттолкнул миску. Та пролетела на другой конец стола, сшибая бокалы, и остановилась, аккурат у противоположного края.
Вот так глазомер! И как верно рассчитал силу толчка...
Я только открыла рот, чтобы похвалить, как он рывком усадил меня к себе на колени и засунул в рот печеньку в креме.
– Слушай и не перебивай!
Ага... Это с печенюшкой-то во рту?
– Умум...
– потрясённая его порывом я старательно прожевала, чтобы вернуть себе свободу слова.
Восхитительный крем!
Мне захотелось ещё, желательно вместе с тем хрустящим печеньем...
– Зарек - мой друг, - мрачно проговорил Риген, - и пациент. В юном возрасте его постигла беда. Он перенёс гено-вирусное заболевание, перешедшее в мутацию, и стал носителем микроорганизма, паразитирующего на аллелях. Поначалу тот затаился и не проявлял себя до первого обмена, но активировался, едва Зарек приобрёл статус а-джаммар. Тогда он впервые почувствовал неладное. Но было не до того. Шла война с бетароидами.
Я тоже ощутила что-то, противоестественное... И накатила слабость...
– Дальше - больше. Паразит набирал силу, но для полноценного существования ему требовался обмен. Каждый раз с новым партнёром, и с обязательным условием, чтобы тот не являлся его носителем. Поэтому Зарек излучает генетическую ауру, притягивающую к нему всех потенциальных генообменников...
У меня вдруг резко возникла непреодолимая тяга к жёлтому крему. Казалось, ежели не поем немедленно, заболею.
Я теснее прижалась к Ригену.
– После контакта с Зареком, они заражались и становились носителями, а паразит вынуждал инфицированных выискивать новую жертву. Если обмен не совершался в течение семидесяти двух часов, то субъект погибал от генетической недостаточности.
– А Зарек?
– ужаснулась я.
– Зарек - нет. Поскольку его агент паразитировал на доминантных аллелях. У последующих заражённых - на рецессивных. Но это их и спасло, тех, кого успели выявить на ранней стадии. Рецессивный аллель проще вычистить без последствий. Но мы изрядно намучились. Многие умерли...