Космос, Время, Чудеса
Шрифт:
– Нет… Ну вы, ребята, даёте, – заговорил несколько минут ошалело молчавший Иван Ильич. – Вы ж, получается, считай, контакт установили… запустили свой автоматический зонд практически без затрат. Да ещё с мгно… Нет… Я решительно сойду с ума… Это ж новая эра… Переворот… – Он вышел из комнаты прямой и белый. Но будто заряженная бомба, как жидкость в точке равновесия меж двух агрегатных состояний.
– Ну и впечатлительные эти взрослые, – насмешливо сказала Марта.
Джей с Матиком, улыбнувшись, согласились с ней. Что есть, то есть. И это они ещё не сказали об антигравитроне, о жизни на Нептуне и…
Любимые пушистики
Фантастический
– Ой, смотрите какой зверёк красивый! – воскликнула Людмила, присев над небольшим сиреневым комочком шерсти, притаившимся в мелких резных листочках невысокой, жгуче-зелёной травы. – Какой маленький! Ай, какие глазки большие и добрые! – Она, в восхищении, сначала погладила зверька, а потом взяла его на ладонь.
– Люда, осторожней, нельзя так сразу! – раздался голос в наушниках.
– Командир, – повернулась астрофизик к кораблю, на видеокамеру, – да ведь он абсолютно безопасный – взгляни. Даже беззащитный, бедняжка.
– Как знать, – сказал командир. – Поль, посмотри, пожалуйста, зверька.
Поль, биолог экспедиции, подошёл к Людмиле, взял у неё животное-аборигена и стал внимательно разглядывать его, толстым пальцем перчатки скафандра раздвигая длинную тонкую шерсть.
– Малыш действительно безопасен, – сделал он вывод.
– Командир, можно я его возьму в корабль? – по-детски смягчая слова попросила Людмила, бережно забирая у Поля пушистый комочек.
– Как?! Да ты что? Ты же знаешь – это запрещено.
– Ну Ви-иктор, он же такой сла-авный…
– Людмила, что за вопросы? Нет. Сначала нужно хотя бы изучить условия его существования, его поведение… А уж потом посмотрим.
– Да? Ну ладно. – Людмила горько вздохнула и, с большим сожалением, выпустила зверька в траву.
"Нам безумно повезло! Мы обнаружили живую планету! Это огромная редкость!
Всё-таки не зря я согласился на этот полёт, теперь моя дальнейшая жизнь удачно предопределена…Сколько всего нового увидели мы на этой планете, сколько сенсационного! Сколько ещё предстоит открыть, сколько изучать, – Бескрайний Космос! Представляю, как будет рада за меня мама.
Удивительная планета! Климат мягкий, тёплый, кругом пышные леса, роскошные луга. Пустынь, как таковых, нет. Горы невысокие, хотя их тут, на мой взгляд, больше, чем на Земле. Воды – четыре пятых поверхности. Рыбы – видимо-невидимо, оно и понятно – ловить некому, травить некому, разумных-то существ нет. А те, что залетают иногда, большого вреда не делают. Птиц тоже много, в основном крупных, всякого рода стервятников, питающихся падалью. Но вот животных – млекопитающих, почему-то очень мало, гораздо больше пресмыкающихся, что-то вроде наших ящериц, правда крупных, до полутора метров в длину.
Всё это, впрочем, мелочь! Подобное есть и на других живых планетах, как мы теперь понимаем. Биоспоры Галактики дают почти одинаковые, в пределах мутации, формы жизни.
Но здесь! Здесь сенсация! Бесполые(!), живородящие(!) травоядные (не млекопитающие!) животные! Я растерян, это что-то из области фантастики.
А какие они чудесные! Внешне похожи на земного ёжика: мордочка маленькая, длинненькая, чёрненький носик, небольшой ротик. И два больших, сильновыпуклых изумрудных глаза, которые не портят вид, а наоборот придают необыкновенное очарование. Тоненькие маленькие ножки, а вместо иголок – длинная густая, очень тонкая сиреневая шерсть с блестящим отливом. Просто загляденье! Даже наш земной самый пушистый и красивый котёнок не идёт в сравнение с этим чудом.
Зверьки невелики, самый большой, что мы встречали, – около двадцати сантиметров был в длину. Или в диаметре, – настолько они похожи на шар. Это внешне, а размеры самого тела вообще сантиметров пять-восемь. Этих шариков раскидано по планете, по приблизительным данным компьютера, никак не меньше десяти миллиардов. Они живут везде – в лесах, в лугах, в горах, в степях. Их никто не трогает, видимо они не съедобны (конечно – одна шерсть), даже дружат все с ними.
Поразительно: они вхожи в любые двери, живут где и с кем хотят и все их терпят. Питаются исключительно травой, и то очень мало едят.
А название мы им дали очень мягкое и нежное – "пушистики"…"
(Из личного дневника биолога
экспедиции Поля Дарреля)
С экипажем что-то случилось, какой-то коллективный заскок. Перед отлётом с планеты, оправдавшей их лучшие надежды, к Командиру обратились десять человек, то есть все, кроме пилота Рэя Коллинза, с просьбой разрешить им взять на корабль по одному пушистику каждый. Командир попытался отказать, но его умоляли прямо-таки со слезами. И он пошёл на нарушение инструкции, оправдав себя тем, что атмосфера добра и заботы в команде не помешает никому и ничему. Да и заслужили ребята не только это…
Надо было видеть лица астронавтов, когда буквально через считанные минуты они вернулись в корабль, каждый с мягким клубком в руках. Глаза светились неподдельным счастьем. А пройдя дезинфекционную камеру и впервые коснувшись открытой кожей рук шелковистой шерсти новых обитателей звездолёта, прошедших только что немыслимую для них «баню», восторгу людей не было предела. А Людмила даже уткнулась лицом в сиреневый мех и долго потом держала свою Фею у щеки. Даже природный запах животного оказался каким-то сладковатым, очень приятным. Единственно, пушистикам недоставало какого-нибудь ангельского, ненадоедливого голоска.
"Милая моя, любимая моя Наташенька, здравствуй! Пишу очередное не отправляемое письмо тебе. Знать бы как ты там сейчас, всё ли хорошо?
Эх, дочка, если бы ты знала, где мы сейчас находимся, что увидели! У-у, чудеса! Когда возвратимся, я конечно всё тебе подробно расскажу. А пока совсем немножечко напишу, что мы здесь обнаружили.
Система звезды Искусства, оказывается, состоит всего из шести планет, нескольких разрозненных астероидов и десятка комет. Планеты как планеты. Летающие глыбы с атмосферой или без. Мрачные, пустые, враждебные. Все… кроме одной! Не ожидала? Да! Да, Наташенька, мы открыли ещё одну живую планету! Интересно, какой она там у вас… у нас будет по счёту к тому времени, когда мы вернёмся, четвёртой или уже седьмой-восьмой?